Маус с весьма заинтересованным видом кивнул.
— Это так. Мисс Уидмор, теперь она баронесса Трент, уехала, у нее медовый месяц, а бедный мистер Уидмор…
Маус испустил шумный вздох, насыщенный запахом чеснока. Джейн отступила на шаг-другой.
— Да, бедный Кларенс! Он воспарил на небеса. Такая трагедия. — Маус откашлялся. — Он был художником, как вы знаете.
— Да. Скульптором.
Маус кивнул и добавил:
— Да, но он еще и рисовал. Разные картинки. Вы об этом знали?
Его маленькие глазки-бусинки сверкнули. Их выражение было кротким и почтительным, как и подобает мышонку, однако Джейн готова была поклясться, что увидела в его взгляде и нечто совсем другое.
Боже милостивый! Мог ли Маус что-то знать о рисунке? Изображен ли на нем и он сам?
Мысль об участии мистера Маусингли в оргии была одновременно и смехотворной, и устрашающей.
— Я уверена, что скульпторы первым долгом изображают свой объект на рисунке, а потом уже воплощают его в объеме, — сказала она.
Маус покачал головой и возразил:
— Но Кларенс рисовал и картинки как таковые. Сценки. Э-э, подробные.
Джейн отступила еще на шаг назад.
— Думаю, так оно и было. Немногие художники работают исключительно в одном жанре. Моя мать, например, пишет картины маслом, но иногда она занимается и графикой, — ответила она, надеясь таким образом покончить с рассуждениями о Кларенсе. — Сестра мистера Уидмора, как вы знаете, достигла больших успехов в живописи. Она…
— А вы видели достаточно смелые в определенном смысле рисунки Кларенса?
Маус снова подступил к ней ближе, Джейн снова сделала шаг назад — и наступила кому-то на ногу. Она услышала вскрик боли, и ее тотчас удержали на месте две мужские руки в перчатках.
— Ох, извините! Пожалуйста, простите меня!
Джейн обернулась и едва не уткнулась носом в элегантный черный жилет, расшитый серебряной нитью. Она подняла глаза. Виконт Моттон улыбался ей с высоты своего роста.
Ох, сердце у нее так и подпрыгнуло чуть не к самому горлу, а губы пересохли, словно земля в разгар летней жары. Он был так близко. Джейн сделала глубокий вдох и вместе с воздухом втянула в себя его запах — запах чистого накрахмаленного полотна сорочки, одеколона и… мужчины.
Прошлой ночью он был очень красив, но сейчас — прекрасен до невозможности, облаченный в столь элегантный жилет, в смокинг и при галстуке.
— Л-лорд Моттон…
— Мисс Паркер-Рот.
Его взгляд был столь многозначительным, что Джейн вдруг почувствовала себя так, словно она была единственной женщиной в зале. Нет, более того. Все вокруг — и оркестр, и толпа избранных гостей, словом, все, кроме них двоих, — бесследно исчезло.
