Полиция снимала свидетельские показания, поэтому нас всех развели по кабинетам, кабинетикам и закоулкам офиса. Меня оставили в конференц-зале наедине со следователем — очень серьезной женщиной по фамилии Эрнандес с непроницаемыми темными глазами и шикарными черными кудрями, забранными на затылке в хвост. Когда зазвонил телефон, она любезно позволила мне ответить, но мне не хотелось злоупотреблять ее терпением.
— Итак, — сказала она, когда я положила телефон обратно на стол, — вы говорите, что до сегодняшнего дня не были знакомы с мистером Даглассом?
— Я пришла, чтобы взять интервью у команды креативных директоров. Прежде я вообще здесь никого не знала.
— О чем вы думали, когда решили сбить Дагласса с ног?
Подростком я так часто слышала этот вопрос, что ответила не задумываясь:
— Я не думала.
Но Эрнандес не была знакома с излюбленным ходом рассуждений моего отца, поэтому последовал второй вопрос:
— То есть?
— Все получилось как-то само собой, — начала я объяснять. — Я боялась, что до вашего приезда ситуация окончательно выйдет из-под контроля, а тут он повернулся спиной, и мы с Линдси не сговариваясь — знаете, как это бывает… — Ее лицо выражало недовольство; я бы это заметила, даже если бы мне не приходилось видеть подобное выражение на лице Кайла. — Конечно, сейчас я понимаю, что это была глупость, но в ту секунду нам казалось — это единственный выход.
— Вам повезло, что ни вы, ни кто-либо другой при этом не пострадали.
— Да-да, конечно. Я очень виновата.
Она пожала плечами:
— Передо мной не надо извиняться.
Но почему-то мне все равно хотелось извиниться хоть перед кем-нибудь. Возможно, я надеялась услышать в ответ «Ничего страшного», но суровая Эрнандес не заметила или не захотела заметить надежду в моих глазах.
— Ну, не могла я там стоять столбом и ничего не предпринимать, — попробовала я объяснить.
К моему удивлению, Эрнандес кивнула:
— Понятно. Только бы это не вошло у вас в привычку.
Ни к чему было объяснять, что ее замечание слегка запоздало, но я улыбнулась и сказала:
— Спасибо, постараюсь.
В двери показалась голова напарника Эрнандес — Гутри. Он вопросительно приподнял бровь, она кивнула, и он вошел.
— У нас посетитель из девятнадцатого, — сказал он. И осанка его, и стрижка говорили о том, что до прихода в полицию он служил в армии. Он неожиданно тепло мне улыбнулся.
— Чего он хочет? — спросила Эрнандес, нахмурившись. Гутри ткнул в меня пальцем, и мы обе удивленно посмотрели на него. В следующее мгновение я поняла, что Кайл каким-то образом узнал, где я, и явился удостовериться, что со мной ничего не случилось, или чтобы вытащить меня отсюда, пока я не наломала дров. Эрнандес недоуменно пожала плечами, и Гутри вышел в коридор и махнул рукой.
