Сначала Кити попросил ее описать этого парня — метр восемьдесят, глаза светлые, волосы темные, — а потом показал ей альбом с фотографиями всех подозрительных лиц, которые они собрали в ходе расследования. По правде сказать, он не очень-то надеялся обнаружить в коллекции маньяков этого Алена Делона.
И действительно, его там не оказалось.
Девушка с гримасой отвращения быстро пролистала листы, с которых на нее глядели отвратительные рожи, обезображенные собственной низменной природой и мерзкими пороками либо изуродованные следами тычков и затрещин, полученных перед съемкой. Закрыв альбом, она решительно отодвинула его от себя, отрицательно качая головой. Кити замер на несколько секунд, а потом сказал:
— Послушайте, Роселла, вы говорите, что хорошо его помните. Сможете описать его нашему художнику? Возможно, у нас получится составить фоторобот.
— Смогу, но поверьте мне, это не может быть…
— Да, я понимаю. Вы говорите, маловероятно, что он именно тот, кого мы ищем. Очень может быть, что вы правы, но мы не имеем права оставить без проверки ни одно предположение.
Кити говорил с девушкой, но думал уже о другом. На него накатило странное возбуждение, а в мозгу билась одна и та же настойчивая мысль: это может быть он, это может быть он; не знаю почему, но он идеально подходит, не знаю, к чему он подходит, но подходит. Идеально.
— Пеллегрини, будьте добры, пригласите нашего художника. Того ефрейтора с усами… Как его зовут?
— Его зовут Нити, лейтенант, но его нет.
— Что значит — нет? Куда он девался?
— Он на больничном, лейтенант. Попал в аварию на мотоцикле и сломал руку. Ту, которой рисует.
Пауза. Тишина.
— Можно спросить в полиции, может, они одолжат нам кого-нибудь из своих. У них как минимум двое…
— Вы сами не понимаете, что предлагаете. Разумеется, они согласятся нам помочь! Одолжат своего художника и скажут: «Дорогие друзья карабинеры, о чем речь, конечно, забирайте себе нашего специалиста, а мы будем сидеть тихо и даже не подумаем сунуть нос в ваше расследование!» Вы всерьез на это рассчитываете?
Пеллегрини повел плечами и поджал губы, вероятно, подумав: «Ну и что? Если мы все равно в тупике?»
Но Кити не собирался сдаваться. Ему в голову пришла одна безумная идея. А может, и не совсем безумная.
Почему-то ему было трудно поделиться ею с собравшимися в этой комнате людьми — между прочим, его сотрудниками.
Но почему, — спрашивал он себя, почему он стесняется признаться подчиненным, что умеет рисовать и может самостоятельно набросать фоторобот подозреваемого?
