— Я должен был своими глазами все увидеть, — ответил цирюльник. — Ведь там внутри — целый мир.
Ведьму похоронили не всю. Цирюльник оставил себе ее кожу. Выделанная, она до сих пор лежала на дне его мешка.
Сидя в комнате на венецианском постоялом дворе в полумраке, цирюльник неторопливо разжевывал хлеб. Мальчик заметил в его черной как смоль бороде первые седые волосы. Взгляд был по-прежнему ясен, но на лице появилось выражение тяжелой усталости, которое исчезало только в моменты наивысшего воодушевления, как наутро после разрезания ведьмы.
— Много крови, — коротко заметил цирюльник. Немногословие означало, что разговаривать он не расположен.
— А берется кровь из печени, так ведь? — не отставал мальчик.
Цирюльник кивнул.
— А оттуда поднимается к мозгу?
Цирюльник снова кивнул, не прибавив ни слова.
— А душа живет в сердце, разве нет? А Бог тоже там живет?
— Бог живет везде. — Мальчик наконец его расшевелил. — Бог пребывает во всех четырех телесных соках, даже в черной желчи, именуемой меланхолией. Есть Бог и в печени, и в почках, и в сердце. Но все же люди говорят, будто сила жизни — в крови. Когда на поле битвы умирает раненый солдат, он умирает потому, что из ран вытекла вся жизненная сила. Но из этого не следует, что его покинул Бог.
Печень, почки, сердце. Эти слова звучали для мальчика как имена ангелов, божественных созданий, которых он никогда не видел. В то же время он твердо знал: вещи, которые так называются, принадлежат этому миру, они есть у каждого из нас внутри и каким-то неясным способом дают нам жизнь.
— Я уверен: человек должен разобраться в Божьих творениях. Только так мы сможем до конца познать самих себя, — произнес цирюльник. Слушая его, мальчик чувствовал, как ему повезло. Его нашел один из умнейших людей своего времени. Ему многое предстоит узнать, и настанет день, когда он тоже сможет все увидеть своими глазами и, может быть, узнает больше, чем написано во всех книгах, вместе взятых. Именно это хотел сказать цирюльник, когда объяснял, зачем они ищут мессера Алессандро — этот врач знает больше, чем написано в книгах. По крайней мере так говорит о нем молва. Человек, о котором ходят такие слухи, был бы в опасности везде за пределами Венецианской республики, в которую входит и Падуя со своей знаменитой школой и многочисленными врачами. Но в Венеции и Падуе дышится куда свободнее, чем в большинстве других мест. Цирюльник рассказывал, что здесь вскрытия разрешены законом и каждый год тела одного мужчины и одной женщины после виселицы поступают в распоряжение медиков, чтобы самые ученые из них могли обогатить свои знания о человеческих внутренностях. Венеция не боялась папского гнева. Он обрушивался на нее и прежде, но больше не внушал страха.
