Изредка выделялись огороженные могилы летчиков. Обломки воздушных винтов, как кресты, возвышались над дощатыми памятниками.
Среди могил ходило несколько женщин. Они читали редкие надписи, смотрели цифры на дощечках, неслышно плакали; может быть, они искали среди погребенных своих родных, может быть, вспоминали близких, идущих по далеким фронтам войны.
Баштовой ускорил шаги и первым подошел к могиле Куникова, огороженной штакетником, выкрашенным в голубой цвет. Памятник — деревянный конус со звездой из жести — был тоже выкрашен голубым, под цвет моря, по требованию моряков–куниковцев. К памятнику была прибита железка с надписью: «Герой Советского Союза майор Цезарь Львович Куников, 1909—1943 г. Погиб смертью храбрых в борьбе с немецкими захватчиками». Баштовой сам хоронил Куникова и своими руками надписывал эту надпись. Все было знакомо и близко.
У ограды стоял Звенягин. На глиняном холмике могилы лежали цветы.
— Павел?
Звенягин медленно повернул голову на оклик Баштового, но остался в прежней позе, положив одна на другую опущенные руки, в которых он держал свою старую фуражку.
— Поговоришь с нашими, Павел?
— Нет. Сами поговорите.
Звенягин натянул фуражку на голову и пошел, не оглядываясь, по кладбищу, всматриваясь в цифры на дощечках и надписи.
Рыбалко разворачивал роты, чтобы удобнее выстроить их вокруг могилы. С восточной стороны мешала ограда, где были погребены артиллеристы. Возле нее оказались пулеметчики Степняка, но так как места нехватало, многие оказались с той стороны ограды и выглядывали, становясь на носки из‑за острых концов штакетника. Стрелки первой роты заняли место впереди по приказу Рыбалко.
Автоматчики Цыбина успели незаметно потеснить стрелков Рыбалко — им тоже хотелось быть впереди и увидеть могилу, которую они не догадались раньше посетить. Среди бойцов Ярового нашлись моряки, хоронившие своего бывшего командира: их пропустили ближе к офицерам.
Женщины, ходившие по кладбищу, приблизились и держались кучкой. Две молодайки, пришедшие за козами, прихорашивались, игриво посматривая на моряков, обративших на них внимание.
В воздушном потоке, почти не взмахивая крыльями, плыл коршунок.
— С автомата бы его, — сказал молоденький русый моряк, стоявший позади и из‑за малого своего роста ничего не видевший за спинами товарищей.
Его приятель, долговязый парень с худой мускулистой шеей и черными неулыбчивыми глазами, внимательно проследил за коршуном.
— Не попадешь, Шулик, — сказал он, — высоко ходит, да автомат, сам знаешь, прицела почти не имеет.
