— Ты уверена, Николь? — мягко спросил он, поглаживая кончиками пальцев ее щеку. — Обратного пути не будет.
Ее сердце переполнилось любовью к этому загадочному и гордому мужчине. Она не так хорошо знала его, но была уверена, что он благородный, великодушный и любящий. Да, это правда, их отношения краткосрочны и заранее обречены на скорое завершение. Но она любила его, как никогда никого не любила.
Когда, когда понимание этого пришло к ней? Могут ли ее чувства называться настоящей любовью? И что может быть естественнее желания женщины разделить все с любимым?
— Да, Сомаль, да. Я уверена, — прошептала Николь и притянула его лицо к своему для поцелуя. Она позволила себе эту вольность и пробежала пальцами по густым черным волосам, упиваясь своим правом трогать его.
Руки Сомаля гладили ее спину, медленно опускаясь вниз, к аккуратным упругим ягодицам, обхватили их, прижали сильнее, дав ей почувствовать его напрягшуюся, пульсирующую плоть.
Мир закружился и опрокинулся, когда он поднял ее и положил на кровать. Потом вернулся на место, когда Сомаль опустился рядом с ней.
Медленно, но уверенно он прикоснулся к соскам ее груди, и те напряглись в ответ. Он опустил голову и зубами прикусил одну из этих спелых, но твердых виноградин сквозь тонкую ткань платья. Ответный стон, сотрясший Николь изнутри, возбудил его до невозможной, крайней степени.
Сомаль нетерпеливо рванул платье, пуговицы посыпались на пол и на кровать, но он не обратил на это внимания. Долой, долой все, что мешает ему насладиться упоительной красотой этой женщины! Нежно-голубое кружево бюстгальтера оттеняло загоревшую кожу и подчеркивало восхитительные округлости безупречной груди. Проворным движением он расстегнул замок, убрал тончайшую ткань… и вот она, эта изумительная грудь, перед ним, высоко вздымающаяся от возбуждения.
Он прикоснулся языком к соску, потом обвел розовую ареолу, и Николь застонала сильнее, выгнулась навстречу его рту, дарящему ей наслаждение. Сдерживаться становилось все труднее, и Сомаль начал срывать с себя одежду, бормоча ее имя как заклинание.
Николь стонала, изнемогая от разбуженной им страсти — страсти отдаться, принадлежать ему полностью, принять его в себя бесстыдно, самозабвенно…
— О! — прохрипел Сомаль, проведя рукой вниз по ее животу и прикоснувшись пальцами к увлажнившемуся кружеву трусиков. — Не могу больше ждать…
— Да-да-да… — лихорадочно зашептала она в ответ.
Резким движением он сорвал разделяющий их лоскуток и сильным толчком вошел в нее.
