— Я не могу определить, сколько еще времени может уйти на проработку всех деталей. Если все пройдет гладко, то несколько недель. Если возникнут осложнения — значительно дольше. Мы уже потратили на переговоры три месяца, а на подготовку к ним и того больше.
— Три месяца! Боже мой, я, конечно, знала, что это дело небыстрое, но почему? Надо ведь только зачитать условия, выяснить, согласны ли с ними, и, если да, подписать несколько бумаг.
— Все несколько сложнее, чем вам представляется. И французский шпион, оказавшийся в самой гуще событий, делу не помогает.
— Я не шпион, — сквозь зубы прошипела Николь.
— Да, на роль шпиона вы не очень подходите. Не удается слиться с окружающей средой. Вам бы убавить сантиметров двадцать роста, покрасить волосы, вставить темные контактные линзы, вымазать лицо коричневой краской — тогда еще можно о чем-то говорить.
— Слушайте, предлагаю сделку. Вы перестаете говорить обо мне, как о шпионе, а я играю роль преданной влюбленной невесты.
— Жены, — напомнил Сомаль.
— Согласна! Жена на столько времени, сколько потребует подписание проклятой сделки!
Неожиданно раздался телефонный звонок. Сомаль откинул крышку на ближайшей панели, снял трубку с инкрустированного слоновой костью аппарата.
— Что происходит? — послышался бесцеремонный голос Зефирен.
— Мы с моей невестой следуем к моей вилле. План слегка изменился. Окемба узнал о нашей гостье и стал задавать много вопросов о моих с ней отношениях. Мы поженимся немедленно.
На том конце провода Зефирен задохнулась от изумления, а едва придя в себя, воскликнула:
— Ты с ума сошел! Ты не можешь по-настоящему жениться на этой женщине. Сомаль, это еще глупее, чем моя первоначальная идея. Помолвка — это одно, но брак…
— Все решено. Мы встретимся со всей семьей утром. Сегодня ночью не получится. — Он взглянул на Николь, на ее грязные волосы, усталое лицо, темные круги под глазами, измятую одежду.
— Мне очень жаль, что я предложила такую глупость, — сказала Зефирен. — Тебе надо было послушать Уаттару, его план намного благоразумнее.
— Все уже решено, — повторил Сомаль.
— Ты всегда был упрям как осел. Почему бы не остановиться на версии с помолвкой? Пусть Окемба думает что хочет. Или оставь ее в тюрьме, она вполне этого заслужила. Не стоит все это того, чтобы рисковать своим будущим.
— Я сам позабочусь о моем будущем, Зефирен, — твердо сказал Сомаль. — Увидимся утром. — И повесил трубку.
— Я думала, вы везете меня в отель, — тихо произнесла Николь.
