В этой истории меня поразило вот что. Все мы со школьной скамьи, с уроков литературы по «Грозе» Островского, привыкли воспринимать самоубийство как некий акт протеста. Нас учили, что Катерина, убив себя, чему-то там бросала вызов и против чего-то восставала: то ли против помещиков, то ли против самодержавия… Здесь же, по-видимому, перед нами — чистый случай самоубийства, которое нив коей мере не являлось восстанием. Даже после фактической смерти, лишь немного отсроченной, несчастный «молодой» не перестал считать себя обязанным подчиняться «дедушкам». Он просто очень устал и не смог выдерживать дальше…
Неделю назад СМИ рассказывали о самоубийстве солдата в Нальчике[4]. Он застрелился в карауле, из автомата. Как сообщалось, после него осталась предсмертная записка, в которой были те же слова: «Я очень устал».
Глава 12. Безличное наделение властью
Вопрос далеко не столь тривиален, как может показаться на первый взгляд. Одна из главных причин столь длительной беспомощности общества в борьбе с данным явлением — безусловно, в том, что «борцам», как правило, так и не удается толком сформулировать, с чем же они, собственно, борются и что именно в данном явлении представляет главную угрозу. Где же, фигурально выражаясь, находится пресловутое «сердце спрута» — то, что делает явление смертельно опасным? Или же никакого сердца у спрута нет, «проблема искусственно раздута», а немного «полетать» на первом году службы для любого солдата только полезно, чтоб «лучше понимать службу»?
Сторонников последних утверждений на самом деле очень немало, прежде всего — в самом армейском организме. Сейчас, на волне общественного возмущения «делом Сычева», они вынужденно несколько притихли — слишком откровенным диссонансом прозвучит их позиция на фоне брутальных картин изощренных издевательств в наших воинских частях, многократно растиражированных в СМИ. Но они еще скажут свое слово, когда придет пора «что-то делать», и объяснят, что делать-то, собственно, ничего нельзя — да и, по большому счету, не нужно. Уставшее от негативной информации общество вполне сможет проглотить этот «вывод».
Послушаем этот давний, очень давний спор между сторонниками и противниками «дедовщины».
— «Дедовщина» — это преступное по самой своей сути явление, основанное на мучениях и издевательствах над нашими детьми!
— Нет, «дедовщина» — это всего лишь способ поддержания порядка и дисциплины в армии, пусть и не всегда «уставными» методами, а порой и весьма жестко. Ну так армия — это ж вам, извините, не институт благородных девиц! Понимать надо разницу…
