Личные обстоятельства
Нелишним будет уточнить, что семья Сергея Маратовича — жена Екатерина Журавская и двое детей — обосновалась в Париже еще три года назад. За этот факт не преминули уцепиться официальные комментаторы. Да и сам Гуриев согласен с тем, что его отъезд объясняется личными мотивами. Но и у всех прочих невозвращенцев мотивы были личными. Кто опасался потерять любимую работу, кто свободу, а кто и голову.
Кто-то считает, что Сергей Гуриев переоценил риски. Однако биография бывшего ректора РЭШ свидетельствует, что до сих пор он не допускал серьезных промахов на развилках своего жизненного пути. Как, например, после окончания школы в 1988 году, когда встала проблема выбора вуза. Семья переехала тогда в Москву. До этого Гуриевы жили в Киеве, а еще раньше — в Орджоникидзе (ныне — Владикавказ), где, собственно, и появился на свет один из самых известных на сегодня сыновей осетинского народа. Впрочем, с точки зрения продвижения по служебной лестнице Сергей Маратович пока не превзошел своего отца. Пик карьеры Марата Гуриева пришелся на 1990-е годы: зампредседателя Госкомитета по делам науки и высшей школы РСФСР, зампредседателя Комитета по науке РФ, руководитель Информационно-технического центра аналитических разработок администрации президента. И сегодня Марат Аликович занимает ответственные посты: директор государственных программ IBM Восточная Европа/Азия, президент «Союза операторов Интернет»... Словом, сыну было на кого равняться.
«Мой выбор Московского физико-технического института был основан не только на том, что оттуда не берут в армию, но и на слухах, что диплом Физтеха признается на Западе, — вспоминает Сергей Гуриев. — Все мои знакомые говорили, что Физтех не просто лучше среднего американского вуза, но и не уступает своему американскому аналогу — Массачусетскому технологическому институту». Проверить справедливость слухов Гуриев смог только через 9 лет в ходе стажировки в том самом Массачусетском технологическом. «Мы были не хуже других, но и не лучше», — говорит наш герой. Правда, материальные возможности американской науки вызвали у молодого ученого настоящий шок: роскошные кампусы, библиотеки, оборудование... Ему было с чем сравнивать: Гуриев, окончив с отличием МФТИ и защитив кандидатскую диссертацию, три года проработал в одном из академических институтов и за это время дослужился лишь до собственного ящика в столе.
В конце концов он пришел к «пониманию невозможности научной карьеры» в наших палестинах. Этот процесс занял, по его словам, довольно длительное время: даже после того, как все однокурсники, желавшие стать учеными, уехали, Гуриев пребывал в убеждении, что трудности носят временный характер. Последней каплей, судя по всему, стали впечатления от американской стажировки. Вернувшись в 1998 году в Москву, наш герой устроился в РЭШ. На этом, собственно, заканчивается грустная повесть о мэнээсе и начинается блестящая история «самого авторитетного в мире российского экономиста своего поколения».
