Они собирались пойти на званый обед, который давала престарелая княгиня Сан-Фердинандо.
— Да, я позвонил ей и сказал, что вынужден уехать из города на несколько дней.
— Вы не говорили ей, зачем туда едете?
— Вы же знаете, какая деспотичная эта старая дама, — снисходительно улыбнулся Эдгар. — Она стала читать мне нотацию за то, что я ее подвел в самый последний момент, так что мне в конце концов пришлось выложить ей всю правду.
— Что ж, она найдет вам замену, — небрежно заметила Мэри.
— Надеюсь, вы возьмете с собой Чиро, когда туда поедете? Я ведь, к сожалению, не смогу вас проводить.
— Не выйдет. Я уже отпустила и его, и Нину на весь этот вечер.
— По-моему, ужасно неблагоразумно с вашей стороны ездить одной по безлюдным дорогам, да еще в столь поздний час. Но вы ведь сделаете то, что обещали мне, да?
— Обещала?.. Ах, да, вы насчет револьвера. По-моему, это просто нелепо — на дорогах в Тоскане так же спокойно, как в Англии. Но чтобы вы не волновались, сегодня я его возьму.
Эдгар знал, как любила Мэри ездить на своем автомобиле по окрестностям города, и, поскольку, по обыкновению англичан, считал всех иностранцев преопаснейшими людьми, навязал ей свой револьвер и взял с нее обещание класть его в сумочку, выезжая из дому.
— Повсюду полно голодных батраков и нищих бродяг, — убеждал он Мэри. — У меня не будет ни минуты покоя, пока я не буду знать, что в крайнем случае у вас будет чем себя защитить.
Чиро подошел к машине, чтобы открыть гостю дверцу. Эдгар Свифт извлек из кармана пятидесятилировую бумажку и вручил ее лакею.
— Послушай, Чиро, я на несколько дней уезжаю и сегодня вечером не смогу проводить синьору. Так что проследи, пожалуйста, чтобы она, уходя из дому, взяла с собой револьвер. Она мне это обещала.
— Хорошо, синьор, — отозвался Чиро.
Мэри занималась своим лицом. Нина стояла за ее спиной, с интересом наблюдая за ее действиями и то и дело давая непрошеные советы. Горничная довольно долгое время прожила с семьей Лионард и недурно говорила по-английски, Мэри же за пять проведенных на вилле месяцев научилась объясняться по-итальянски, так что они могли свободно общаться.
— Как, по-твоему, Нина, достаточно я нарумянилась?
— У вас такой прекрасный цвет лица, что я не могу понять, зачем вы вообще пользуетесь румянами.
— Там, куда я еду, все дамы будут буквально разрисованы ими. Если я не последую их примеру, хотя бы в малой степени, то буду казаться бледной как смерть.
