— А Индия отсюда далеко.
— У Эдгара сильный характер. Он меня любит. Понимаете, Роули, мне в последние годы жилось очень несладко. Хочу теперь, чтобы кто-то обо мне заботился. Мне нужен человек, на которого я смотрела бы снизу вверх.
— Что ж, это решает дело, не так ли?
Мэри не совсем поняла, что он имел в виду. Она внимательно на него посмотрела, но ни взгляд его, ни улыбка ничего не выдавали.
Молодая женщина тихонько вздохнула:
— Он, конечно, может и не захотеть на мне жениться.
— Да что вы чушь порете, черт возьми! Он же от вас без ума.
— Я должна все ему рассказать, Роули.
— Зачем? — вскричал он в изумлении.
— Я не могу выйти за него замуж, когда на совести у меня такое. Это было бы нехорошо. Я не знала бы ни минуты покоя.
— Ваш покой! А о его покое вы не думаете? По-вашему, он скажет вам спасибо за то, что вы все это ему выложите? Говорю вам: все обошлось. Никому теперь и в голову не придет считать вас причастной к смерти этого несчастного парня.
— Но существует же такое понятие, как честность!
Роули нахмурил брови.
— Вы собираетесь совершить большую ошибку. Знаю я этих столпов империи — непоколебимость духа и все такое прочее. Что ведомо им о снисхождении к чужим проступкам? Сами-то они в снисхождении не нуждаются — они ведь никогда не позволят себе ничего лишнего. Разрушить доверие, которое он к вам питает, — чистейшей воды безумие. Вы для него кумир. Он считает вас воплощенным совершенством.
— Что толку от этого? Я ведь вовсе не такая.
— Не кажется ли вам, что чем лучшего о вас мнения люди, тем чаще надо это мнение подтверждать? У вашего Эдгара масса превосходных качеств; они сделали его тем, кто он есть сейчас. Но если позволите мне высказаться откровенно, он непроходимо глуп, что, впрочем, всегда шло ему на пользу. Без этого он не смог бы стать такой важной персоной. Как можете вы ожидать, что он разберется в тончайших нюансах женской психологии?
— Если любит по-настоящему, разберется.
— Что ж, дорогая моя, поступайте как знаете. Будь я женщиной, ни за что не вступил бы в брак с подобным субъектом. Но раз уж сердце ваше высказалось в его пользу — что ж, ничего другого не остается. Однако если хотите, чтобы все прошло благополучно, послушайтесь моего совета и прикусите язык.
Он негромко усмехнулся, слегка коснулся руки Мэри и удалился расхлябанной своей походкой. Мэри пришло в голову, что она может больше его не увидеть. Думать об этом было даже немножко больно. Надо ему было для смеха снова попросить ее руки. Вот бы потешилась она тогда над его изумлением, когда оказалось бы, что она восприняла его слова всерьез и ответила ему согласием.
