— Вот накажи нас бог! — наперебой божились мы.
— Типун вам на язык! — огрызнулась тетка Христинья. — Хватит, и так уж наказаны. Куда еще…
И, немного поразмыслив, сказала:
— Ну, если такое дело — берите лодку. Только с уговором: Аграфенку и Федюньку моих возьмите с собой.
Это нас не совсем устраивало, потому что Федюнька нам не товарищ — ему шел только седьмой год. А его сестренка Аграфенка хотя и наша ровня, но девчонка пугливая, кричит, ровно маленькая, из-за всякого пустяка. Но ничего не поделаешь — пришлось согласиться.
На следующий день, рано утром, взяв по куску хлеба и по большому мешку, мы вчетвером поехали за кукушкиными слезками — так у нас в Заречье называли ландыши.
— А почему кукушкины слезки? Кукушка плакать умеет, что ли? — дознавался я у своей бабушки.
— А то как же. Вестимо, умеет, — сказала бабушка. — Кукушка — самая несчастная птица на белом свете, бездомница. В чужие гнезда яички кладет, а своего-то гнездышка не знает, как свить. Не дал ей бог на это уменья. Ну, вот она и плачет весь век, жалуется на свою судьбу горемычную, кукует. А где упадет ее слезка, там и цветочек вырастет…
По тихой мутноватой воде лодка шла легко, ровно, оставляя за собой след. За веслами сидел Яшка, а я работал кормовиком. Мы так и договорились, что туда будет грести Яшка, а оттуда — я.
Где-то совсем близко надрывно кричала красная утка-огарь. Крик ее напоминал плач грудного ребенка, и нам, ребятишкам, не нравились утки-огари. В густых ветловых зарослях неумолчно пели соловьи, перекликались кукушки, а над гривами, забавно кувыркаясь в воздухе, кружили чибисы и кого-то спрашивали: «Чьи вы, чьи вы?» Чибисов мы очень любили, потому что они смешные, и каждый раз с готовностью отвечали на их вопросы. Вот и сейчас, только что они прокричали «чьи вы», как послышался наш дружный ответ:
— Мы зареченские!
Лодку мы причалили к берегу самой дальней гривы и тут же, не теряя ни минуты, стали собирать ландыши. Собирали прямо с листьями в надежде, что аптекарь смилуется и купит не только одни цветы, но и листья, хотя бы по пятаку за фунт. И дело у нас шло ходко. К обеду мы туго набили наши мешки ландышами, только у Федюньки было маловато. Пришлось нам помогать ему… А в это время нежданно-негаданно с западной стороны надвинулась черная туча. Сразу стало как-то хмуро, неприветливо. Порывистый ветерок путал тонкие ветви ивняка, рябил воду. Мы уложили мешки в лодку, наскоро поели и собрались ехать домой. Но Аграфенка не хотела ехать.
