Он доставал все это безобразие пакет за пакетом, кусок за куском и тарелку за тарелкой. Ставил на стол и снова доставал, и снова ставил и доставал, пока вся или почти вся полированная поверхность кухонного стола не была уставлена съестным. «Ну, он и жрет!» – мелькнула растерянная мысль: столько еды сразу он не видел уже давненько. Впрочем, холодильник большой, хороший, хранить можно сколько угодно.
Пришел Исмаил и сел напротив. В полутьме его темные круглые глаза казались еще темнее и больше.
– Часов до семи у нас время есть, – сказал священник. – Судя по записке на холодильнике, Брыкалов будет здесь сегодня.
– Тогда чего мы ждем? – улыбнулся мулла. – Поехали!
* * *
Подкрепились они более чем основательно. Отец Василий несколько раз останавливал себя, решал, что хватит, и каждый раз вздыхал и думал: «Ну, еще один, вот этот, самый маленький кусочек…» А потом наступил момент, когда оба поняли, что съели уже слишком много и как теперь пройдет «задержание», непонятно.
Они засунули остатки еды в холодильник, тщательно протерли стол и, еще раз обойдя квартиру, поняли, что лучшего места, чем спальня, для засады нет. Брыкалов запросто мог прийти домой в компании офицеров, а это значило, что в любом другом месте их могут обнаружить до срока. Со всеми вытекающими… В спальне господа офицеры толочься будут вряд ли. А когда уйдут, можно будет и хозяином заняться.
Мулла упал на широкую, просто огромную, подполковничью кровать и заложил руки за голову.
– Как думаешь, баба у него есть?
– У Брыкалова? Не знаю, – покачал головой священник. – Я не видел. Погоди-ка! Кажется, кто-то говорил, что они в разводе.
– Это хорошо, – вздохнул Исмаил. – А дети?
– Да вроде как и про детей никто не слышал.
– И это хорошо, – потянулся Исмаил. – Не так жалко будет правду из него выколачивать. Ты чего стоишь? Ложись.
Священник еще раз осмотрелся и прилег на вторую половину кровати.
– А у тебя самого семья есть? – поинтересовался он.
– А еще коллега называется, – хмыкнул мулла. – Я вон даже знаю, как твою жену зовут.
– Извини, – пожал плечами отец Василий. – Ты всегда такой неприступный. На активе садишься от меня далеко, и притом – словно лом проглотил, не подступись.
– Ты себя не видел, – тихо засмеялся мулла. – Ва-ажный… брюхо вперед выставишь…
– Где это ты видел у меня брюхо?! – аж подскочил от возмущения священник. – Это, что ли, брюхо?! Ты еще архиерея нашего не видел – вот это брюхо!
– Ладно, не кипятись! – засмеялся мулла. – Брюхо – не грех, быть рабом своего брюха – вот грех.
