А она отошла от столика и говорит серьезно:
– Я сразу заметила, что этот человек тебе неприятен. Я была права?
– Еще бы, – говорю, – кому это приятно?
– Вот и хорошо. А теперь давай познакомимся. Ты как себя на самом деле чувствуешь?
(Если бы по-русски, перешли бы с ней на «ты». На иврите ничего не изменилось, но есть ощущение, что уже перешли.)
– Да так, – говорю, – так себе. Ничего.
– Тогда покажи мне квартиру, где что лежит, скажи, что надо сделать, что купить и вообще.
И ни слова, что за человек был, зачем приходил, почему тряпками интересовался.
– Ирис, – говорю, – у меня сегодня все есть и ничего не нужно.
– А убраться?
– И убираться не нужно, чисто.
– А тебя помыть? – говорит деловито, улыбки ни следа.
Хм. Я бы сам тебя охотно помыл. Но не сейчас.
– Ну, а обед сготовить?
– И обед есть, жена приготовила. Все есть. Только, если можно, мусор вынести.
– Молодец у тебя жена, я твою Татьяну очень уважаю. Только для нее и согласилась на эту работу.
Ну, сейчас-то уж наверняка спросит, что это у нас с Татьяной, какие проблемы, почему нянька вдруг понадобилась.
– Мусор, – говорит, – конечно, вынесу. И что, самой мне тоже выметаться, я так понимаю? – говорит без всякой злости, а наоборот с улыбкой.
И – нет, ничего не спрашивает! И как все понимает!
Говорю ей:
– Ирисочка, девочка, ты мне очень даже нужна, но не сегодня. Если можешь, приходи завтра с утра, поможешь мне с завтраком, и с душем, и вообще. А сегодня ты не обижайся, в доме все есть, и у меня дела.
Смеется:
– Татьяна тоже меня все Ириской зовет. Говорит, у вас там были такие конфеты. А чего мне обижаться? Наоборот, замечательно! Побегу скорее домой к деткам, Эйяль с ними там один.
Какая жалость. И Эйяль есть, и детки. И странно было бы, если б у такой ириски да не было, хотя по нынешним временам все бывает, иная загуляется либо заучится и пропустит свое время, и все, поезд ушел. Но только не эта.
Да и Татьяна хороша. Вкус мой учла, однако так только, перед носом помахать, но без рук. Впрочем, это только укрепляет уверенность, что придерживает меня для себя и вернется.
– А много у тебя деток? – спрашиваю.
– Пока всего двое, но будет больше. Я много хочу, пятерых, шестерых, сколько выйдет! Но ты не беспокойся, я сегодня в ночную смену и к тебе с утра пораньше приду, у Эйяля сейчас отпуск. Ты когда хочешь, в восемь? В девять?
И ни одного лишнего вопроса. Вот это я понимаю, уважение к чужому пратиюту. А может, ей просто неинтересно и все равно.
