– Тебя это не смущает?
– А тебя смущает?
– Меня – да. Будет тяжело.
– Меня только усы твои смущают.
– Сбрею.
– А больше ничего.
– Ты еврейка.
– Нет, я русская.
– Русская еврейка.
– Нет, у меня мать русская. Здесь считается, я нееврейка.
– Здесь не весь мир.
– И слава Богу.
Опять молчат. Что они там делают? Не слышно даже, чтоб она воду наливала, кофе ставила. Я тихонько с дивана сполз, подошел к кухонному проему.
Стоят друг напротив друга, близко, но не касаются, высокие оба, тонкие, прямые, как стрелки, и молча смотрят, глаза в глаза.
Не нравится мне это совершенно, но, между прочим, я, когда красивое вижу, сразу могу признать, а они, надо сказать, вместе очень смотрятся.
Галина моя вытянулась еще больше, на цыпочки встала, чтоб совсем ему в упор в глаза заглянуть, и говорит, тихо так, я едва услышал:
– Это ты?
– Я.
– Ты уверен?
– Да. А ты?
– Почти. Почти. – И все смотрит ему в глаза, я бы даже сказал, с отчаянием.
Очень сильно мне это не нравится, хотя что говорят, толком не пойму. Вхожу в кухню и говорю:
– Ну, и где же твой кофе?
Они оба на меня глянули, но с таким видом, будто не знают, откуда я тут взялся.
– Ты кофе обещала, а?
Тут, вижу, она опомнилась, слава тебе Господи. Говорит:
– Сейчас сварю, а вы кончайте быстренько свои дела, и мы с Азамом пойдем.
Мы с Азамом. Ничего себе!
– Дела подождут, – говорит Азам. – Да и кофе мне не так уж хочется.
– Ну, – она говорит, – тогда, папаня, ты уж сам вари. Пока!
И прямо берет его за руку, и оба направляются к выходу. Это верно, я хотел, чтоб он ушел поскорей, но не с нею же вместе. Чего доброго, возьмет да все ей и выложит, раз у них пошла такая дружба.
– А дискетка? – напоминаю.
– Ах да.
Стала в сумке копаться, а я думаю, как бы его предупредить, чтоб не болтал. Что бы я ему ни сказал – это все равно что прямо признаться, а ничего не говорить – наверняка проболтается. Вон он как на нее смотрит, бери его голыми руками и мни, как хочешь, словно глину мягкую. А уж она разомнет, это можно не сомневаться.
Так я ничего и не придумал, а она бросила дискетку на стол, помахала мне, и ушли. Он даже попрощаться забыл.
Если я правильно понял, это у них произошла любовь с первого взгляда.
Вот именно этого мне только в жизни и недоставало. Именно чтоб моя дочь связалась с арабом, и именно с этим арабом. К прочим убыткам, которые мне вся эта катавасия причинила, еще и это.
Я ей потом сколько раз увещание делал, что ты, говорю, никого другого найти не могла, как только этого араба, вот теперь и страдай, а она мне – а что араб, что араб, не человек, что ли? Конечно, человек, но ты что, порядочного еврея не могла найти? Сама ты у меня русская, так хоть, думал, дети твои постепенно будут обратно евреи. Ну, говорит, ты сперва найди мне в этой стране порядочного еврея. Она иначе и не говорит, всё – «эта страна».
