Не то ее отец: он был чудесной иллюстрацией к своей родословной. Приятную внешность и широту натуры он унаследовал от русского отца, а непоколебимую самоуверенность и чувство превосходства — от матери. Изабель, наследница доброго куска Девона[30] и нескольких веков довольства и процветания, приехав в девятнадцать лет в Париж, потеряла голову. Презрев родительское сопротивление, она вышла за неотразимого Сашу. Когда родился Джаспер, ей был двадцать один год. К тому времени, как ей стукнуло двадцать два, Саше надоело быть девонским сквайром, Изабель одумалась и признала роковую ошибку, был организован пристойный развод. Саша, которому тесть дал денег, чтобы тот убрался со сцены и отказался от всех прав на Джаспера, кроме права оставить ему наследство, мирно удалился на виллу на мысе Ферра; Изабель, выдержав приличествующую паузу, вышла замуж за друга детства и стала леди Бранском из Сотлей-Холла. Джаспер провел детство в Итоне и Девоне, от случая к случаю наезжая на мыс Ферра. Когда ему исполнилось шестнадцать, наезды участились. Образ жизни отца показался Джасперу приятной и возбуждающей альтернативой охотничьим балам и стрельбам; он научился говорить по-французски и по-русски, любить женщин и обращать обстоятельства в свою пользу. Его мать в Девоншире горестно вздыхала и корила себя; отчим, человек стоически терпеливый, которому вскоре предстояло погибнуть на побережье Нормандии, пытался заинтересовать юношу делами поместья, лесным хозяйством и разведением жеребцов — все безуспешно. Джаспер был не только наполовину русский, но еще и умница. Его матери еще не раз пришлось признавать свои ошибки. Джаспер поехал в Кембридж, интересовался понемножку всем, кроме спорта, стал первым по двум предметам и завел множество полезных знакомств. После этого он занимался то политикой, то журналистикой, во время войны успешно побыл самым молодым членом команды Черчилля и затем предстал миру амбициозным, обросшим нужными связями оппортунистом.
Таков, в общих чертах, Джаспер. Мое представление о нем фрагментарно: существует множество Джасперов, и логической связи между ними не прослеживается. Точно так же, как есть много Гордонов и много Клаудий.
Клаудия и Джаспер стоят перед китайским блюдом с нарисованным драконом в музее Ашмолеан. Джаспер смотрит на Клаудию, а Клаудия — на дракона, словно что-то зацепило ее взгляд. В действительности там два дракона, два синих дракона с оскаленными зубами, один напротив другого. Их змеевидные тела удивительно равномерно распределены по периметру блюда. У них есть что-то вроде оленьих рогов, красивые синие гривы, пучки волос на суставах лап и гребешок по всему хребту. На редкость точная аллегория. Клаудия не сводит глаз с витрины, с блюд, на которые накладываются призрачные отражения лиц: ее и Джаспера
