Много слов — то же, что лишний груз для ишака. Убайдулла-ака не любил лишних слов. Знал: если жена разговорилась, трудно ее остановить. И умолкал. Появилась хозяйка. Как она изменилась! Рахим встал, пошел ей навстречу.
— Рахимджан, добро пожаловать, сынок!
Теща обняла его и, уткнувшись лицом в грудь, всхлипнула.
— На какие черные дни я обречена! Хорошо, что вы приехали. Я словно доченьку увидела!.. Вай, доченька моя! В какую комнату ни зайду, голос ее слышу, веселый смех, сердце мое так и замирает. Может, это все неправда, а, Рахимджан?!
— Правда. К сожалению, это правда.
— А преступников-то еще не нашли, — вмешался Убайдулла-ака. — Сегодня Рахимджана вызывали…
— Что мне с того, что их найдут? Доченька-то моя все равно не воскреснет. — Мать снова заплакала.
Убайдулла-ака положил перед ней ожерелье.
Старушка вздрогнула и растерянно заморгала глазами.
— Чье это?
— Твоей дочери.
— Мунис? У нее не было жемчуга. Или, может, вы купили? — обернулась она к зятю.
— Сама…
— Он же стоит больших денег! Где она их взяла?
— А ты не давала? — спросил Убайдулла-ака.
— Вай, что вы! Откуда у меня такие деньги? А в чем дело? — забеспокоилась она, видя, как разволновался муж и еще больше понурился зять.
— Может, ты все-таки дала ей деньги? Одолжила у кого-нибудь?
— Пусть накажет меня аллах, если вру! За всю жизнь вас ни разу не обманула, стану ли на старости лет грех на душу брать?
Воцарилась неловкая тишина. Рахиму сейчас больше всего хотелось встать и уйти. Но не мог он оставить стариков в таком состоянии. Он чувствовал вину перед этими несчастными стариками. Зачем? Зачем он приехал выяснять то, что, в сущности, теперь уже не имеет значения? Ведь они не знали ничего и ни в чем не повинны. Мунис все держала в тайне, никого не посвящала в свои дела.
— Извините, я не хотел…
— Вы не виноваты. — Убайдулла-ака покачал головой. — При чем тут вы?
— Я виноват, отец, — Рахим тяжело вздохнул. — Я очень виноват. Проглядел я Мунис.
Убайдулла-ака по-своему рассудил:
— Вы дали ей свободу, а она плохо ею воспользовалась. Сынок, не надо мучить себя. Вам тяжело, но мне во сто крат тяжелей. Я гордился, что у меня дочь красивая, образованная. Неделю назад лишился дочери, а сегодня лишился права гордиться.
Рахим удивился. Где этот старый человек находит мужество и добрые слова? Хотелось сказать ему в ответ что-нибудь доброе, чтобы утешить, да разве есть такие слова?
Рахим поднялся с места:
— Мне пора.
— Ох, что же это я, старая, и чаю не поставила? — засуетилась теща.
