В течение дня Сюзанна несколько раз принималась размышлять о том, почему эти двое, такие несчастные, выглядели тем не менее как одна семья, как члены одного неискоренимого рода.
Вечером Альмут уже ждала ее дома. Перед приходом матери она, видимо, полакомилась шоколадом, и его запах чувствовался в поцелуе. С первого взгляда Сюзанна заметила, что закрытые учебники и тетради сложены в стопку на этажерке; это значило: Я все сделала. Сидя за ужином, они услышали, как далеко в городе зазвонили колокола. Над столом горела лампа. Она была круглая и давала ровный свет.
У них был обычай после ужина ходить на прогулку. Дорог было несколько, одна из них вела к лагерю безработных. Бараки стояли над рекой, на голом месте. Пустые консервные банки валялись вдоль бараков до самой окраины поселка, где дома кончались.
Сюзанна и Альмут шли по берегу реки, а потом стали подниматься на косогор. Они держались за руки. Поднимаясь наверх, Сюзанна запыхалась. Она высвободила руку и провела ею по лицу.
Здесь над равниной было почти совсем темно, темнее, чем внизу на реке. От бараков, построенных двумя рядами, доносились голоса обитателей, шум их жизни.
Когда Сюзанна и Альмут проходили по недавно проложенной, еще не совсем оформившейся улице, — некоторые окна еще светились, — как раз подъехал автобус. Он остановился в том месте, где было удобно развернуться. Среди людей, возвращавшихся домой, Сюзанна увидела того самого мужчину, будущего каменщика. Жены с ним не было. Он нес сумку, из которой торчали пакеты с молоком, горлышки бутылок, пучок зеленого лука.
Он смущенно поздоровался.
Добрый вечер, сказал он.
Показал на Альмут:
У Вас уже есть ребенок, я хочу сказать — он указал в сторону бараков, — у нас еще только будет.
Через улицу перебежала кошка. Альмут насупилась, исподлобья еще раз взглянула на мужчину и с криками побежала за кошкой.
Расхаживая по дому, Гельмут повсюду встречал следы своих неудавшихся попыток начать новую жизнь. В подвале он оборудовал мастерскую, в которой стояла наполовину готовая доска для серфинга; нос был покрыт красным лаком. Около кровати были разбросаны путеводители и валялся перевернутый глобус. Гельмут поддал его ногой. В комнате выстроилась батарея бутылок, как стартовая черта, с которой должен был начаться и все никак не начинался его путь к обретению нового лица, новых мозгов, новых зубов, новой половой жизни. — Мы не собираемся рассказывать историю страданий мужчины, но всего лишь историю Гельмута.
