И вот оба они приблизились так медленно-медленно, только было странно, что на этот раз они как будто не боялись людей, а, наоборот подошли совсем близко, и стали прямо около дедушки, и уставились на него, а Момик посмотрел на дедушку и увидел, что нос у него слегка шевелится, как будто он обнюхивает их, но это, понятно, не фокус — унюхать их, Гинцбурга может унюхать даже тот, у кого совсем нет носа, но тут было что-то другое, потому что дедушка вдруг прекратил свое пей-й-ние и стал смотреть на этих двух чокнутых — мама называла их так тоже, — и Момик почувствовал, как все три старика вдруг одновременно насторожились и напряглись, будто разом что-то учуяли, и тогда новый дедушка ни с того ни с сего отвернулся от них с ужасной досадой, как будто напрасно потерял драгоценное время, которое ему никак нельзя было терять, и тотчас вернулся к своему противному завыванию, и снова как будто ничего не видел, только взмахивал с силой руками, словно он плавает в воздухе или говорит с кем-то, кого здесь нет, а Макс и Мориц посмотрели на него, и низенький, Зайдман, начал повторять те же движения и завывать таким же голосом, как дедушка, — он всегда делает то же самое, что другие люди, которых он видит перед собой, и Гинцбург строго осадил его, издал такой сердитый звук и стал уходить, и Зайдман потащился за ним следом.
И когда Момик рисует их на марках своего королевства, они тоже всегда вместе.
Ладно, тем временем мама поднялась, вся белая, как стенка, выкрашенная известкой, и закачалась, как будто совсем без сил, и Бейла взяла ее под руку и сказала: «Обопрись на меня, Гизла», и мама вообще не поглядела на нового дедушку и сказала Бейле: «Это убьет меня, попомни мои слова, это убьет меня, почему только Господь не оставляет нас капельку в покое, не дает нам немного пожить?» И Бейла сказала: «Тьфу, как ты говоришь, Гизла, ведь это не кошка, это живой человек, нехорошо так». И мама сказала: «Не хватает с меня, что я осталась сиротой, и сколько мы настрадались в последнее время с моей мамой, так теперь все сначала, посмотри на него, как он выглядит, он пришел умереть у меня — это то, зачем он пришел!» И Бейла сказала: «Ша, ша, тихо!» И взяла ее за руку, и обе они прошли мимо дедушки, и мама даже не взглянула на него, и тогда папа подавился таким кашлем: ах, ну что тут стоять! Подошел и решительно положил руку на плечо старика, и посмотрел на Момика с такой немного виноватой миной, и начал уводить старика оттуда, и Момик, который решил уже звать старика дедушкой, хотя тот, в сущности, не был по-настоящему его дедушкой, сказал себе: надо же, поглядите — старик не умер, когда папа дотронулся до него! Значит, зря он боится дотрагиваться до людей. Но тут же понял, что на самом деле это ясно: кто пришел Оттуда, тому уже ничего не может сделаться.
