– Боцман?.. Но откуда?.. Ты же, слыхал, давным-давно деревянный бушлат [95] на себя примерил.
– Ага, примерил, – ощерился Бокша, лихорадочно вспоминая, где и когда он видел эту курносую рожу со скошенным подбородком. – Да только не впору он мне показался. Пришлось повременить.
И тут он вспомнил.
Декабрь сорок третьего, изматывающие бои и случаи дезертирства подписавшихся на фронт зэков, среди которых был и этот, курносый.
«Господи! – насиловал свои мозги Бокша. – Какое же у него погоняло? Что-то очень близкое к его носу… – И вновь его не подвела память. – Чайник! Чайник липецкий. Только там клепают чайники с обрезанными носиками, которые точь-в-точь смахивают своим обличьем на эту курносую рожу».
– Чайник? – удивился он.
– Ну вот, и ты меня признал, – расщерился в пьяной ухмылке Курносый.
– Но ведь ты же… братва говорила, что тебя еще в сорок третьем накрыло…
– Ага, жди! Накрыло… Не тот Чайник человек, чтобы ни за хер собачий под пули подставляться.
– Короче говоря, сделал ноги?
– Угадал, – хмыкнул Чайник, разливая по стаканам самогон. Поставил бутыль на стол и как бы сморщился, показав глазами на крестьянскую одежонку Боцмана: – Да и ты, видать, не очень-то там задержался?
– Считай, что тоже угадал. Жить-то каждому охота.
Андрей тянул и тянул время, выводя Чайника на разговор, а где-то глубоко в подсознании раскручивались события далекого уже сорок третьего года. Заснеженная высотка, на подступах к которой даже головы поднять невозможно было, осветительные ракеты, стон и крики о помощи раненых и смершевец Тукалин, поднявший роту штрафников в атаку…
Они все могли лечь на той высотке – и Тукалин, и он сам, и этот вот гнус, пожелавший, видимо, выпить за встречу, однако забитый насмерть Тукалин лежит сейчас в луже крови в сарае… и если его догадка верна…
«Господи милостивый, да неужто возможно подобное?!»
Уже не в силах сдерживать рвущуюся наружу ярость и в то же время понимая, что Чайник тут же закроется, если поймет заинтересованность неизвестно откуда появившегося Боцмана судьбой убитого в сарае смершевца, Андрей сунул ствол за пояс, как бы давая тем самым понять, что он рад столь неожиданной встрече и более не намерен пугать собравшихся в этом доме людей.
– Здесь-то как оказался? – спросил он, принимая от Чайника наполненный стакан.
– Попутным ветром прибило, – хмыкнул Чайник. – Сам-то как здесь оказался? Да еще с пукалкой в руке.
– Считай, что тоже ветром прибило. А пукалка… пукалка – это так, приехал потолковать с Дорошем, а тут вдруг такая встреча… – Он показал глазами на окончательно сломленных самогоном бандитов: – Блатные или так, фраера?
