На сегодня достаточно. Я закрываю тетрадь на этом добровольном позитивном акценте. Я могу попытаться вытереть глаза.
Что особенно меня трогает в его словах, так это честность. Сердится ли он на меня? Я чувствую себя виноватой за то, что заставила его пережить такое. Я знаю, что с этим чувством я должна бороться: в том, что происходит с нами, моей вины определенно нет. Я не виновата, он не виноват. Никто не виноват. Кого обвинять? Врачей? Судьбу, рок? Когда накатывает уныние, я поступаю как Рэй: изо всех оставшихся у меня сил я стараюсь его преодолеть.
Отчаяние не успевает укорениться, потому что оно не в моем характере. Гены не позволяют мне отказываться от дальнейших попыток. Я хочу смотреть только вперед, хочу интересоваться только возможными успехами. Я не горюю о том, что потеряла. Я оцениваю то, что могу выиграть. И не погружаюсь в мрачные гипотезы. С мраком я теперь хорошо знакома. Меня интересует свет.
Энергия накапливается во мне, словно в аккумуляторе. Я решительно настроена на борьбу.
Я тоже хочу писать! И это не просто желание, это потребность. Рэю пришла в голову замечательная мысль — купить маленькую грифельную доску. Нет, не такую черную, как те, на которых мы писали мелом в школьные годы. Он приобрел современный вариант в комплекте с фломастером. Мои посетители могут ею воспользоваться, чтобы «пообщаться» со мной, а не наклоняться к моему уху. А мне она позволяет тренировать руку.
Это чертовски сложный вызов. Мне все еще сложно контролировать положение, движения. И все же Рэй отлично расшифровал те несколько слов, которые я написала для него через несколько дней после того, как он принес мне доску. Эта простая фраза останется самым романтическим моментом нашей совместной истории.
Я написала слова наугад. Это были всего лишь каракули.
Я покраснела, словно школьница, когда Рэй взял доску у меня из рук. И я почувствовала, как меня захлестнула невероятная эмоциональная волна, когда я поняла, что Рэю удалось прочесть написанное.
Эти каракули можно было прочесть, потому что они сияли искренностью.
Потому что это был крик. Необходимость. Очевидность.
Потому что мое сердце направляло мою руку.
«Я люблю тебя, родной мой».
Как школьница, я начертила на доске эти наивные слова, которые приносят такое удовольствие. И Рэй, как школьник, почувствовал себя немного глупо, когда разобрал их. Но внешне его замешательство было коротким. Он прочувствовал свое удовольствие и вскоре снова стал самим собой: крепкий мужчина, спокойный и предупредительный. Скала, в которой я нуждалась, как никогда раньше, чтобы не сбиться с пути.
