Озас улыбнулся и, глубоко вздохнув, опустился рядом с другом. Барака сокрушенно кивнул:
— Ну да, понятно. Дальше давай, романтик безголовый.
— Не фыркай, а то вообще ничего не скажу.
— Ладно, не дуйся. Она-то что?
— Она? По-моему, тоже что-то почувствовала. В общем, вечером я пробрался к ней в покои, поговорить.
— Чего?! Ну, ты даешь!
— Ты знаешь… Мы оба как с ума сошли.
Барака серьезно посмотрел на друга:
— Да, дружище, тебя либо убьют, либо ты прославишься.
— Не знаю. Да мне, в общем, все равно. Я только знаю, что не могу без нее.
— Я одного понять не могу: как Владыка не догадался? И Хатшепсут не заметила. Странно. И вообще, почему никто из жрецов не увидел этого? Это же был Совет одиннадцати главных!
— Знаешь, мне показалось, что на Совете произошло нечто, после чего всем одиннадцати было не до нас.
— Интересно, что?
— Не знаю. А потом меня Хэпри научила, как удалять чужую и лишнюю энергию из своего поля.
— Удивил, это каждый жрец умеет.
— Ты не понял. Ее можно не просто удалить, а полностью переписать, как новый папирус.
— Ого! Это как? Научишь?
— Легко. Ей Хатшепсут открыла это знание, а она мне. Хэпри вообще мне много чего рассказала. На самом деле все наши Боги…
Барака выпрямился и поднес палец к губам:
— Тш-ш!
— Что?
— Костыль идет.
В коридоре послышалось легкое шуршание ткани.
— Ну и слух у тебя.
— Да, брат Озас, тебе нужно действительно заняться своим вниманием, — громко произнес Барака.
— Ты прав, Барака! Спасибо тебе за совет, мой благочестивый друг!
Из-за колонны появился сгорбленный жрец Монту Маду, которого семинаристы между собой называли Костыль. Его согбенная фигура и слегка раскосый взгляд наводили ужас не только на послушников, но и на жрецов. Поговаривали даже, что этого горбатого человека побаивался сам фараон. Исключение составляли только Озас и Барака. Иногда они даже умудрялись подтрунивать над смотрителем.
— Хватит из себя благочестие выдавливать, — жестко оборвал их Монту. — Озас, тебя ждет Владыка, а тебе, бездельник, велено вымыть пол во всем храме!
— Кем велено?
— Мной и Богом Осирисом!
— За что, Осирис!
Барака скорчил трагическую физиономию, и Озас покатился со смеху. Смотритель одним резким движением выхватил бамбуковую палку, но не успел сделать и взмаха, как послушники скрылись за колоннами.
— Как скажете, мудрейший! Уже иду за ведрами.
Барака махнул рукой другу и скрылся за колоннами. Озас, махнув в ответ, прыгнул на перила у мраморной лестницы и ловко скатился вниз. Сделав еще один прыжок, он оттолкнулся и заскользил по гладкому мраморному полу в сторону кабинета Верховного жреца. Еще один ловкий толчок ногой, и послушник, прокатившись пару метров, уткнулся головой в грудь стоящего в дверях Владыки. Озас медленно поднял на Верховного жреца глаза:
