— Эндрю, это ты загнул! — опять встрял Карим. — Винтовка у него есть, не спорю, а вот с остальным…
— Всё остальное растворилось во вселенной, — Пратт подавил смех и продолжил. — Тебя нет, запомни. Есть пуля, которая попадёт в цель. В точку, которую ты чувствуешь. Ничего, к концу экспедиции я сделаю из тебя снайпера. Поверь мне на слово, Поль Нардин. Давай, соберись и за дело, — Эндрю взъерошил рыжие волосы, закусил зубами зубочистку и приложился к биноклю. — Огонь по готовности.
Через полчаса мы заканчиваем и собираем вещи. Оружие будет чистить дома, когда вернёмся. Я упаковываю винтовку в чехол и подбираю брошенную на землю разгрузку.
— Ты чего там увидел, Карим? — спрашивает Эндрю.
— Свиньи-падальщики кого-то жрут, — Шайя поднялся на капоте и посмотрел вдаль, приложив ладонь козырьком, — или собираются жрать.
— Совсем обнаглели, — повернулся ко мне Пратт. — Раньше хватало одного выстрела, чтобы эти твари задали дёру. А сейчас, — стреляют под самым носом, а они и рылом не ведут.
— Поехали, посмотрим, — предложил я.
— Вы ещё не настрелялись? — покачал головой Карим. — Ваше счастье, что патроны не за свои деньги покупаете. Давно бы разорились.
Метрах в трёхстах от нас, виднелись несколько валунов, окружённых зарослями колючего кустарника. Среди груды камней, над каким-то куском мяса, дрались три или четыре особи. Кусок был маленький и его, на всех желающих, явно не хватало. Свиньи-падальщики, — могильщики и санитары Нового мира. Для одинокого путника, застигнутого этими тварями врасплох, это безоговорочный смертный приговор. Без вариантов.
Этих созданий здесь много. Они сильны, злобны и очень опасны, когда в стае. Размером с крупного кабана, если не больше. Под серой морщинистой кожей бугрятся крепкие мускулы. Широкая грудная клетка и короткие сильные ноги. Нижняя челюсть немного выступает вперёд, обнажая торчащие из пасти зубы и крючкообразные кабаньи клыки. Если бы не свиное рыло, то эти хари можно сравнить с мордой английского бульдога.
Свиньи на наше приближение не отреагировали. Слишком были заняты. Конечно, кусок окровавленного мяса интереснее, чем грохочущая жестянка. Мы, кстати, на это совсем не обиделись. Даже подарки им приготовили.
Пуля, калибра семь шестьдесят два, вещь хорошая. Проверенная временем и собственным опытом. Как любит повторять Карим: «на опыте и собственной шкуре». Кстати, на его «шкуре», целых четыре отметины от таких. Три получил в Африке, и одну в Гвинее.
