Шлаборами, у нас в Легионе, называли солдат регулярной французской армии. В своих больших, свисающих на уши беретах, они похожи на вислоухих щенков. Такие же глуповатые и лопоухие.
— Это тебя эхо разбудило, — усмехаюсь в ответ, откладываю в сторону вычищенный автомат и берусь за снайперскую винтовку. — Эхо твоего собственного храпа.
— Быть этого не может, — недовольно бурчит Шайя, — я сплю тихо, как мышь.
Следом за ним, в дверях нашего вагончика появляется помятая физиономия Эндрю. Когда он увидел мою снайперскую винтовку, то сначала только завистливо присвистнул. Потом, между завтраком и перекуром, устроил небольшой устный экзамен, который я с честью провалил. Теперь у него новая идея. Он решил научить меня стрелять. По его выражению: «без дураков».
В полдень мы собрали амуницию и уехали на стрельбище, расположенное в двух километрах, к западу от Порто-Франко. Здесь, в неглубокой, защищенной от ветра ложбине, нашлось прекрасное место. Шириной около ста метров и длиной около километра. Судя по многочисленным гильзам, разбросанным по земле, стрельбище очень популярно среди местного населения. Один из патрульных маршрутов проходит поблизости, что, пусть и немного, но успокаивает.
— Ты слишком торопишься, Поль! — Эндрю отложил в сторону бинокль и повернулся ко мне. — Снайпер, это не просто стрелок. Снайпер, это одновременно и математик, и художник. Разница только в инструментах. Понимаешь?
— Стараюсь…
— Молодец, что стараешься, — похвалил он и сразу разбавил комплимент, — только этого мало. Думать надо, а не патроны переводить. И ещё, пока не забыл. Зачем ты задерживаешь дыхание, набрав полные лёгкие воздуха? Ты что, собираешься нырять? Нет? Тогда выдохни половину. Нельзя стрелять с полной грудью! Нельзя! Запомни это. Прицелиться не успеешь, а перед глазами уже прицел плывёт. И всё потому, что в тебе слишком много воздуха. Ты же, в конце концов, не воздушный шарик.
— Медведь, а ты слышал такое выражение: «Служенье муз не терпит суеты»? — подал голос Шайя. Судя по интонации, он весело скалит зубы. Доносится запах табака. Карим устроился на капоте машины и конечно же пьёт кофе, мерзавец эдакий, разбавляя его сигаретным дымом. Неизменный солдатский завтрак.
Выстрел!
— Нет, не так, — вздохнул мой учитель и покачал головой. — Эх, не задолбить бы… Приучай своё тело к покою. Не к вихлястой расхлябанности, а к твёрдой спокойной силе. Растворись в этом мире. Тебя здесь вообще нет! Есть только винтовка и твои мозги.
