— И, кстати, я думал, ты новости узнать захочешь, — все так же невозмутимо протянул Ильин.
— Ну?! — вскинулась я.
— Э нет, ladies first, — дорогой гость сделал широкий приглашающий жест.
Тьфу, инфекция! Даже приготовлением кофе отговориться не удалось, заботливый Глебов уже снимал с огня джезву, увенчанную шапкой вздыбившейся пенки. Ну, раньше сядешь — раньше выйдешь. Изложив высокому собранию факты, извлеченные из Натали — про Светино стремление замуж, про злость, про радость и весь прочий идиотизм — я получила в награду почти восхищенный взгляд обожаемого майора:
— Как тебе это удалось? У нее ведь на все один ответ: да я не помню…
— Было трудно, но мы достали, — ответила я той же фразой из анекдота.
Долго наслаждаться триумфом мне не пришлось, Ильин уточнил:
— Ты думаешь, она в самом деле не помнит, что за машина у этого, у покровителя?
Хороший вопрос. На «тойотах» у нас ездит чуть не полгорода, но все больше на серебристых да еще на синих. Прочие цвета встречаются почему-то редко, а бежевых и кофейных — тем более, а чтоб еще и «металлик» — я, кажется, и вовсе не видела. Впрочем, пусть Никита сам ищет эту бежевую «тойоту». Натали знает явно больше, чем говорит, но как это из нее вытянуть? Так что свои соображения я предпочла оставить при себе, ответив формально:
— Фрейд ее разберет. Вообще-то девушка не производит впечатления гиганта мысли.
— Слушай, Маргарита Львовна, тебе не кажется, что в этой истории слишком много дурочек? Покойница, судя по всему, особым интеллектом не отличалась, Оленька, теперь еще и эта Наташа, — не унимался майор.
Мне подумалось, что Ильина можно пожалеть — дурочек ему, видите ли, многовато. А он ведь еще с Лидусей не общался. Вслух же я попыталась его успокоить. Хотя, кажется, не слишком удачно:
— Не всем же быть умными, это ж полный кошмар был бы.
— Истину глаголешь! Тогда мужикам осталось бы только повеситься, — на удивление покладисто согласился Никита.
— Вот именно. Должны же быть на свете простые нормальные девушки, рядом с которыми мужчина может чувствовать себя великаном, который все знает, все умеет, все помнит и вообще самый крутой.
Никита только вздохнул:
— Умеешь ты сказать человеку приятное. Кстати, я вчера забыл сказать: на полу в студии осколки стакана. На том самом месте, с которого тело оттащили в угол.
— Как же я не заметила?
— Да там чуть-чуть, крошки, крупные осколки, если и были, все убраны. Вот только ни Лана твоя, ни Оленька не помнят, чтобы за последнюю неделю какой-нибудь стакан разбивался.
