— Привет! А я все знаю! Твоей приятельнице — кстати, передай ей мои поздравления, сайт у нее очень симпатичный, и девочки вполне ничего — ей подбросили в студию труп, а ты морочишь голову Ильину и вводишь в заблуждение следствие.
— Стоп, давай помедленнее, я не успеваю, — взмолилась я сквозь остатки сонного тумана.
— Может, тебе кофе сделать? — согласился заботливый отрок.
— Кофе потом. Когда ты с Никитой успел пообщаться?
— А ты спи дольше! — фыркнуло юное дарование.
— Так воскресенье же!
— Ага, а в воскресенье время на месте стоит, да? Знаешь, который час?
— Ну, судя по солнцу… — я задумалась. Правда, больше над тем, как повежливее заставить незваного гостя отправиться восвояси и немножечко — ну честное слово, ну совсем немножечко! — еще подремать.
— Когда это ты выучилась время по солнцу определять? — съехидничал незваный гость.
— А я, может, талант! — меня все еще не оставляла надежда на продолжение сна.
— Даже целый гений, не возражаю, — не унимался Кешка. — Только тут одного таланта маловато будет.
— Глебов, ты просто свин, на том свете черти твоей головой в колокол бить станут.
— Ага, — согласился покладистый отрок. — Именно черти, и именно в колокол. Которого они, по всем данным, боятся как…
— Как черт ладана, изверг! Дай поспать!
— Маргарита Львовна, половина одиннадцатого, между прочим. Хватит дрыхнуть, — изверг задумчиво поболтал ногами. Балконная фальш-стенка загудела под ударами кроссовок не хуже африканского тамтама.
— Злой ты, Иннокентий, — с самым искренним чувством сообщила я, — и негуманный.
— А что, злые бывают гуманными?
— Еще как бывают, — фыркнула я, почти смирившись с тем, что поспать больше не удастся. — Игнатия Лойолу вспомни, вот уж великий был гуманист.
— Так не злой же!
— А что, добрый?
Бессмысленная перепалка привела к желаемому результату: сонный туман из мозгов почти улетучился. После довольно формальной зарядки, водных процедур, во время которых я со злости стала вспоминать известных людей аж на букву Х — и между прочим, чуть не полсотни навспоминала, чем тут же загордилась — и кофе, сваренного заботливым оболтусом по прозванью Иннокентий — мозги проснулись уже окончательно, и гневная Маргарита Львовна начала смотреть на упомянутого Иннокентия почти дружелюбно. Здоровое желание придавить подушку еще хотя бы на пару часиков тихо скончалось в неравной борьбе с нездоровым любопытством.
Во-первых, с какого это перепугу всегда тактичный Глебов вздумал столь по-хамски прерывать мой безмятежный сон? Ну, положим, насчет безмятежного — это я напрасно, снилось мне, что Ланка с Оленькой держат жертву за руки, а она вопит: «Пустите! Я сама пойду!» — такой сон трудно назвать безмятежным, но все-таки…
