– Вообще-то я молчун, к беседам непривычен, – сказал Харитон, успокаиваясь. – Да с вами, право, очень весело! Хочется поболтать! Куда это вы собрались-то?
– В сад Багишамал, – осторожно и мягко ответил Шухлик, полагая, что именно так следует разговаривать с умалишёнными. – А потом к пупку Земли…
Харитон опять хмыкнул:
– Должен сказать, что остановок по требованию у меня не бывает. Куда всех вожу, туда и вас доставлю, хоть вы и симпатичные ослы.
– Надеюсь, до другого берега уже недалеко? – спросил Шухлик.
Лодочник призадумался, что-то вроде бы вычисляя в своей косматой голове.
– Это откуда мерить, – заметил глубокомысленно. – Всё скрыто за семью печатями, но под самым носом. Поглядите на воду. Разве она речная? Это, простите, даже не море, а типичный океан!
Обомлевший Шухлик склонился за борт и лизнул воду. Она была горькая и солёная, какая ни в одной реке течь не может.
Откуда океан? Почему океан? Ведь только что была речка!
– Смешно видеть, как люди начертили карты земли, – угрюмо вздохнул Харитон. – Изображают океан, обтекающим землю, которая кругла, словно капуста! Надеюсь, и вы скоро поймёте, что это полная чепуха…
Приблизившись к воде, Шухлик различил её голос.
Тихий, но опасный, который с трудом выдерживает душа. Его слышит всё тело. Губительный голос океана! Он возникает над гребнями волн, обтекаемых ветром, и особенно силён во время шторма. Возможно, это голоса сирен и русалок, что морочат и топят мореплавателей.
Хорошо ещё, что джинн Малай так ослабел, что не смог перепрыгнуть через борт.
Зато Шухлик, не удержавшись, бултыхнулся на звук манящих голосов. Он уже согласился идти ко дну. Да Харитон вовремя зацепил веслом и втащил в лодку.
– Чудные, право, дела на свете творятся! – снова засмеялся он, и протянул затейливой формы склянку. – От голоса океана только одно средство – сон из пузырька! От чёрной коровки хоть белого молока!
Шухлик с Малаем сделали по нескольку глотков густой молочной жидкости, и всё поплыло перед их глазами – туман, чёрная вода, белая капуста и сам Харитон. Остался неподвижным лишь скрипучий голос лодочника, который звучал без остановки, усыпляя.
– Познайте печаль, и печаль исчезнет. Познайте страх, и страх уйдёт. Когда мы узнаём, что такое гордость, и она пропадает. Познай себя, и что случится? Смотрим, но не видим. Слушаем, но не слышим.
Харитон склонился над Шухликом, и стало понятно, что под косматыми бровями лодочника вовсе нет глаз. Немудрено, что он завёз их туда, куда ни один зрячий не смог бы увезти, то есть, попросту говоря, – чёрти куда.
