— Дон Кихот — задом наперёд, — дразнила его моя школьница-сестра.
Он делал вид, что обижается, грозил пальцем, показывал «козу».
— Ипполит, от вас голова заболит! — хлопала в ладоши сестра, хохоча до упада. — Вы — как Микки Маус.
— А это кто? — недоумённо переспрашивал он.
Телевизор его раздражал.
— Там все лгут! — горячился он, размахивая руками. — Нельзя сводить жизнь к карьере, а любовь… — и, не договорив, краснел.
— Вас никто не любит, вот вы такой и желчный, — показывала ему язык сестра.
Подозреваю, он — девственник.
Сегодня была у него. Ипполит, как воробей, забившийся под крышу, живёт в коммуналке, переделанной из чердака. Обстановка у него спартанская, по углам, как провинившиеся дети, стоят перевязанные в стопки книги, а на подоконнике чахнут кактусы. Занавесок нет, и заблудившаяся муха лениво снуёт по пыльному стеклу.
Ипполит предложил мне стул, а сам опустился на кровать, взвизгнувшую, будто кошка, которой прищемили хвост.
«Вот так и живу…» — развёл он руками, выдавив виноватую улыбку. Но было видно, что он не замечает окружающего.
Он такой умный. Даже слишком. По-моему, подруга попросту от него избавилась.
Ипполит прислонился к стене, и пружины опять заскрипели, как зубы разгневанного великана. Воображаю, как ночами он слушает их, лёжа на кровати в тапочках, когда, скрестив колени, читает все эти бесконечные талмуды.
Одеяло у него жидкое и засалено до дыр, а подушка такая тощая, что он подкладывает вниз свёрнутую тужурку.
Бедный Ипполит! Я выдержала с час, а потом уволокла его на улицу — под короткое осеннее солнце и жёлтую листву.
Сама не знаю, как оказалась в постели с N. Наверно, Фрейд прав, нами правит подсознание, оттого мы, бабы, такие дуры. Думаем бог знает чем. Спинным мозгом, наверное. А N теперь не отвяжется. Но — жамэ, как говорят французы.
Ипполит ужасно старомоден. «Вам бы ещё пенсне», — на правах избалованной девушки издевалась я. Он начинал оправдываться, размахивая руками, как ветряная мельница. Я не разбиралась во всех его теориях, но, по-моему, он хочет счастья человечеству, в которое не верит. Рядом с ним чувствуешь себя грязной и порочной. Наверно, такая и есть. Теперь понимаю подругу: «Ты мне зеркальце скажи, да всю правду доложи…»
А кому нужна правда?
N богат. До неприличия. У него дорогой дом и шофёр с лицом итальянского мафиози. Но вышколен — лишнего слова не проронит.
N знает, что с ним скучно, оттого водит меня по ресторанам с балаганной музыкой и сорит деньгами.
