Заметив его сосредоточенно-серьезный вид, она подумала, что ему сейчас намного хуже, чем ей самой.
— У тебя был тяжелый день?
— Обычный. Куча происшествий, тьма пациентов. Мне удалось поспать лишь часа три. — Роберт зевнул. — Предыдущая ночь была не лучше, ну, за исключением некоторых обстоятельств.
— Я тоже в паршивой форме.
— Ну да, заметно. Ты ужасно выглядишь.
Он сел наконец за стол напротив Джудит.
— Давай сперва разберемся с насущными проблемами, а потом оба сможем отдохнуть.
Он протянул руку и посмотрел на свои пальцы.
— Я думаю, что мне стоит извиниться за то, что я предал твое доверие в ту ночь.
— И как же ты это сделал?
— Я воспользовался твоим эмоциональным состоянием.
— Ой, только не надо! — сказала она презрительно. — Я точно так же в ответе за то, что случилось. Ты бы не смог ничего сделать, если бы я сама этого не пожелала. Если ты хочешь извиниться, так извинись перед своей невестой. Уж кого ты предал, так это ее!
— Мы расторгли помолвку.
— Да? И кто же все затеял?
— Это было взаимное решение.
— А по тебе не скажешь, что вы договорились легко и просто. У тебя такой грустный голос…
— Я просто устал. — Он закрыл глаза. — Ты права, все прошло не так безобидно, но мне не хотелось никому причинять вреда. Дальше было бы еще хуже. Если у тебя нет кофе, то хоть что-нибудь есть, что можно выпить и взбодриться? — подняв тяжелые веки и окинув комнату взглядом, поинтересовался Роберт.
— Ты действительно этого хочешь? А с тобой ничего не случится?
— Нет. Я беру несколько выходных. Это будет мой первый отдых за шесть месяцев.
Опасно чувствовать к нему жалость. А уж замечать, что у него от усталости появились синяки под глазами, в высшей степени безрассудно. Ей нельзя допускать, чтобы он взял ее жалостью. Ей необходимо оставаться равнодушной. Пусть он сам страдает!
— Насколько я помню, в доме есть немного бренди. Мой отец держал его для медицинских целей, — сказала она. — Ну что, подойдет?
Бледная улыбка освежила его лицо.
— Неси.
Хотя Джудит переехала в гостиницу всего лишь несколько дней назад, в доме сразу стало сыро и холодно, словно в нем не жили уже много лет. Поднявшись на второй этаж в комнату отца, молодая женщина осторожно открыла в его письменном столе верхний ящик, где среди всякого хлама лежала на три четверти полная бутылка дешевого бренди. Джудит взяла ее и потом, любопытства ради, стала рассматривать содержимое ящика.
В нем хранилось полно разных вещей. Старые, уже давно непригодные шариковые ручки, обломки карандашей, несколько исписанных тетрадей — можно подумать, что ее отец был писателем, а не старым рыбаком. Там также валялось несколько погнутых серебряных чайных ложек, пара больших линз, старые очки и невесть откуда взявшийся оловянный солдатик.
