дня, это будет делать кто-то еще.
До сегодняшнего дня только мы, ее родители, вытирали ей слезы и заклеивали пластырем ее
ссадины. Но с сегодняшнего дня это будет делать кто-то еще.
Мне не хотелось ее будить.
До сегодняшнего дня ее жизнь принадлежала только нам — маме, папе и сестре Андрэа. А
сегодня в ее жизни появятся новые друзья, учительница.
Раньше весь ее мир заключался в этом доме: ее комната, ее игрушки, ее качели. Сегодня ее мир
расширится. Она начнет восхождение по лестнице образования: познакомится с рисованием, чтением, счетом.
Мне не хотелось ее будить. Не из-за школы. Это хорошо — ходить в школу. Не потому, что я не
хотел, чтобы она росла, читала новые книжки, взрослела. И не потому, что она не хотела идти в школу.
Всю последнюю неделю она только и говорила, что о школе.
Мне не хотелось ее будить, потому что я не хотел ее отдавать.
14
Но, я все-таки сделал это... Я прервал ее детство неизбежными словами: "Дженна, вставай... пора
идти в школу".
Казалось, что прошла вечность, пока я одевался. Деналин видела, что я расстроен и слышала, как
я ворчал: "Восход, закат". Она сказала: "Ты не сможешь пережить ее свадьбу". И она была права.
Мы поехали в школу на двух машинах, чтобы потом я мог поехать прямо на работу. Я попросил
Дженну ехать со мной, считая, что должен немного поделиться с ней отцовской уверенностью. А на
самом деле, в уверенности нуждался я.
Мне, такому красноречивому, трудно было подобрать слова. Я сказал ей, чтобы она радовалась.
Я сказал, чтобы она слушалась учительницу. Я сказал: "Если тебе будет одиноко или страшно, попроси
свою учительницу, чтобы она позвонила мне, и я приеду". "Хорошо", — улыбнулась она. Потом она
спросила, можно ли ей послушать детскую музыку. "Конечно", — ответил я.
Она пела, а я нервничал. Она старалась выглядеть взрослой. Она вытянула свою тоненькую шею
над панелью приборов как можно выше. Сияющий взгляд был полон любопытства. Ее руки были
сложены на коленках. Ее ноги в бирюзовых туфельках едва свисали с сиденья.
"Деналин была права, — бормотал я себе под нос, — я не смогу пережить ее свадьбу!"
Что за мысли? Я волновался. Знает ли она, насколько высока лестница образования, по которой
она отправится в путь сегодня утром?
Нет, она не догадывается. Но знаю я. Сколько заданий на школьной доске увидят эти глаза?
Сколько книг будут держать эти руки? За сколькими учителями будут следовать эти ноги? В моих ли
силах донести до каждого учителя, тренера, репетитора, с которыми Дженне предстоит встретиться, прежде чем ей исполниться семнадцать лет: "Это не обычная школьница. Берегите ее!"
