0т бешеных ритмов нью-йоркской жизни, она купила дом на острове
Мартас-Виньярд. Дом сгорел дотла за два дня до намеченного переезда. Досадные
помехи в профессиональной карьере. Сплошное невезение в остальном. Самая
подходящая почва для семян горечи. Почва, готовая взрастить корень обиды на
жизнь. Но в данном случае озлобленность не прижилась.
Друзья не считали ее озлобленной, они прозвали ее «Фонтанчик».
Беверли Силлс. Всемирно знаменитая оперная певица. Бывший директор
Нью-Йоркской оперы.
6
Ее речи всегда сопровождала улыбка. Лицо ее лучилось безмятежностью. Взяв у
нее интервью, Майкл Уоллас сказал: «Это одна из самых впечатляющих — если не
самая впечатляющая — особа из всех, кого я интервьюировал».
Как может человек пережить такую дискриминацию в своей профессии, все эти
личные невзгоды и все равно заслужить прозвище «Фонтанчик»?
«Я предпочитаю быть жизнерадостной, — говорит она. — Много лет назад я уже
знала, что от меня практически не зависят моя профессиональная карьера, обстоятельства собственной жизни и даже счастье. Но я знала, что я могу решать, оставаться ли мне жизнерадостной».
* * *
— Мы молились об исцелении. Бог не дал нам его. Но Он благословил нас.
Глин говорит медленно. Отчасти из-за убежденности. Отчасти из-за болезни. Ее
муж Дон сидит на стуле рядом с ней. Мы втроем собрались, чтобы составить план
похорон — ее похорон. И теперь, когда песнопения выбраны и все распоряжения
сделаны, Глин говорит:
— Он дал нам силы, о которых мы и не ведали.
— Он дал их, когда они нам понадобились, не раньше, — слова ее звучат глухо, но
отчетливо. Глаза ее увлажнились, но в них уверенность.
Я задумываюсь, что было бы, если бы мне пришлось расставаться с жизнью в
сорок пять лет. Я задумываюсь, каково мне было бы прощаться с детьми и с женой. Я
задумываюсь, каково мне было бы стать свидетелем собственного умирания.
— Бог даровал нам в наших страданиях умиротворенность. Он все время
укрывает нас. Даже когда мы теряем голову, Он здесь.
Прошел год с тех пор, как Глин и Дон узнали о ее болезни, — это боковой
амиотрофический склероз, или болезнь Лу Герига. Причины ее и способы лечения
остаются загадкой. Но не исход. Постепенно сила и подвижность мышц уходят, у
человека сохраняются только разум и вера.
Именно проявления разума и веры Глин дали мне осознать, что происходит нечто
большее, нежели составление плана похорон. Я смотрю на священные жемчужины, добытые Глин из бездны отчаянии.
— Любую трагедию мы можем превратить либо в камень преткновения, либо в
