зваться Авраамом, «отцом множества». Сара, «бесплодная», станет Саррой,
«матерью».
Но Бог меняет не только их имена. Он меняет их мысли. Он меняет их веру. Он
меняет число полагающихся им налоговых льгот. Он меняет их понимание слова
«невозможно».
Но главное, Он преображает способность Сарры доверяться Богу. Услышь она
слова Иисуса о нищих духом, она бы засвидетельствовала: «Он прав. Я держала дело
в своих руках — и получила головную боль. Передала Богу — и получила сына.
Думайте сами. Мне известно только, что я первая женщина во всем городе, которая
оплачивала услуги детского врача из своего пенсионного пособия».
* * *
Через две тысячи лет мы встречаем еще одно свидетельство2: Меньше всего на свете в то утро меня тянуло ловить рыбу. Но именно
этого захотел от нас Иисус. Мы забрасывали сети всю ночь. Руки болели. Глаза
покраснели. Шею ломило. Все, чего мне хотелось, — пойти домой, чтобы жена
растерла мне спину.
Ночь тянулась долго. Даже не знаю, сколько раз мы бросали сеть куда-то
во тьму и слышали, как она шлепается в воду. Не знаю, сколько раз мы
стравливали бечеву, опуская сеть на глубину. Всю ночь мы ждали этих рывков, этих толчков, которые подсказали бы нам, что пора вытаскивать улов... но так
ничего и не дождались. К рассвету я готов был просто идти домой.
Сойдя на берег, я увидел толпу людей, направляющихся в нашу сторону.
Они следовали за долговязым парнем, который шел враскачку, как моряк. Он
окликнул меня по имени.
— Привет, Иисус! — отозвался я.
Хотя до него еще было с сотню ярдов, я разглядел его широкую улыбку.
— Ничего себе толпа, да? — крикнул он, показывая на идущую позади
ораву.
22
Я кивнул и присел, чтобы посмотреть, что будет.
Остановившись у края воды, он начал говорить. Хотя я мало что слышал, я
мог все видеть. Люди подходили еще и еще. Удивительно, как в этой толчее и
давке Иисуса не опрокинули в воду. Уже стоя по колено в воде, он посмотрел
на меня.
Я долго не раздумывал. Иисус залез в мою лодку, и мы с Иоанном вместе с
ним. Мы немного оттолкнулись от берега. Я уселся на корме, а Иисус начал
учить.
На берегу, кажется, собралось пол-Израиля. Мужчины оставили свою
работу, женщины — свои домашние дела. Я даже узнал нескольких
священников. Как они все слушали! Они почти не двигались, но глаза их жили
своей жизнью, словно перед ними открывались какие-то новые возможности.
Когда Иисус договорил до конца, он повернулся ко мне. Я встал и начал
вытаскивать якорь, но он сказал:
— Переберемся-ка на глубокое место, Петр. Давай порыбачим.
