– Ты могла бы стать прекрасным поэтом-песенником! – сказала мне на прощание Татьяна Валерьевна.
Я пожала плечами. Потому что не знала, что сказать. То, что я не люблю глаголов прошедшего времени, особенно вкупе с сослагательным наклонением? Я могла – и стала. Я могу – и стану. Подобные конструкции куда более по мне.
Возвращаясь в ночную тень винограда под Жеваховой горой, я предалась тому, чем заражает меня этот не нравящийся мне город – подсчётами:
1) я могла стать врачом – и стала;
2) я могла стать колумнистом-эссеистом – и стала;
3) я могла стать писателем – и стала;
4) я могла начитать аудиокнигу – и начитала;
5) я могла написать сценарий – и написала.
В принципе, я уже могу ездить по миру с лекциями, но времена Марка Твена и Оскара Уайльда прошли. А мои ещё просто не настали. В принципе, я могу плясать, но это смешно, когда есть Барышников, Андрис Лиепа, ансамбль, лихо отколачивающий риверданс и дон Хенаро, в конце концов. Зачем мне становиться поэтом-песенником или уныло завывающим бардом? Я и так каждый раз плачу под «А тот, который, во мне сидит, я вижу, решил на таран…» Вот когда смогу написать такое – так и пожалуйста, не раньше.
Я приветливо машу Татьяне Валерьевне, курящей на своём балконе. На предыдущем балконе я получила такую мощную прививку от прошедшего времени и занудной язвительности, что весь мой иммунитет юношески топорщится в мир всеми своими рецепторами. Он туг и смел. И готов стать кем угодно, лишь бы не бывшим. Бывший иммунитет – это оксюморон. Просто мёртвый человек.
Радостно салютую. И захожу во двор. И сразу налево.
И, разумеется, прусь вовсе не на ту лестницу. Потому что это не детская Танькина квартира. Это более взрослая её квартира, «через дорогу». Мы всегда через дорогу от детства. Всё дело в ширине полотна. Её – не слишком широко. Пока я прусь вовсе не на ту и достаточно, надо признать, опасную и крутую лестницу, из подъезда выбегает Танька и заразительно хохочет.
– Так и знала, что ты попрёшься не туда!
Все, кто меня знают, таки знают, что я всегда прусь не туда. Какая разница, куда переться, если всё равно окажешься в нужном месте?
Я иду за Танькой и оказываюсь в нужном мне месте.
– Мама, мама! Она попёрлась к бабе Махе!
Тётя Надя тут! Как я рада, что тётя Надя тут! Сегодня! Тётя Надя – это детство! Тётя Надя – это то и те, что нравилось и нравились мне в этом городе. Тётя Надя – это дух! И даже пафосное олицетворение, потому что мне становится так весело, что даже пафосное олицетворение сейчас – милое и родное.
