— Надо бросать курить! — требуют ШШ.
Йорген произносит «Ннннда?», двум ШШ нечего ответить.
Эвглена Галимовна встряхивает шалью:
— Знаете, у меня есть только один технический вопрос, но он тут очень важен. Я все-таки не поняла, как это здание может рухнуть, если что-то там отключить?
Йорген указывает трубкой в преисподнюю:
— Там включены установки с жидким азотом. Они подмораживают весь фундамент. Здание Университета слишком тяжелое, а почвы там слишком слабые. Ну?
— И если не морозить, то все рухнет?
Йорген вставляет холостую трубку в рот и смиренно продолжает:
— Конечно. На этом и строился расчет этих ребят из «Союза Б». Помните, что они писали профессору в последнем своем письме? Как там, Марк?
— Настанет оттепель, и Пирамида рухнет.
— А, да! Просто мне в этот момент как раз Акоп звонил. У него опять проблема со сценаристами. Уже пятого пробуют — ничего не получается. Так что с озоном?
— Азотом, — сипит трубка Йоргена.
Я легковесно добавляю:
— Поэтому там и не стали в свое время строить Храм.
— Какой Храм?
— Храм Христа Спасителя, — Йорген все той же трубкой очерчивает в воздухе круг. — Марк мне рассказывал, что изначально его должны были строить на Воробьевых горах. Марк?
— Да! — утверждаю я. — Можете мне верить.
— А-а-а! — Эвглена Галимовна пытается поймать своенравную шаль. — И не стали потому, что у них тогда не было жидкого азота? Ясно! Марку, как физику, я доверяю полностью. А еще такой вопрос…
Йорген поднимается:
— Очень хочется курить!
Эвглена Галимовна улыбается:
— Я все поняла. Насчет бюджета можете не волноваться.
Пауза. Пролетает медовый ангел. ШШ переглядываются.
Эвглена Галимовна сбрасывает мизинцем невидимую ресничку:
— А что у вас со второй частью? У меня ведь Вазген сразу и ее потребует. Знаете, как он ждет этот проект!
— Вах! — восклицает трубка Йоргена.
— Кстати, — Эвглена Галимовна почесывает шаль. — Может, Румину все же живой оставим? Как же без любовной линии дальше?
Я будто не слышу. Я смотрю в окно, где за решеткой качаются розовые цветочки. Как в прошлом детстве. Как будто со мною задумали бегство. Поворачиваюсь к Эвглене.
— Это вишня?
— Где? А, это… Нет, это яблоня. Здесь ведь была усадьба графини Рубинчик. И сад при ней. До сих пор что-то осталось.
— Что-то не помню я такой графини, — смеется Йорген, и табачные крошки сыплются на паркет.
— Неважно, — Эвглена Галимовна подмигивает мне облегченным глазом. — Так что со второй?
— Все хорошо! — Йорген кивает. — Марк уже пишет синопсис.
