Глава одиннадцатая
Уральский заводчик
— Надоело, в конце концов, — повторяла Зиночка в десятый раз, шагая по Тверскому бульвару в сторону Никитской.
И дело не в бесконечных ушибах, которые вечером приходится умащивать кремами, не в растяжениях, из-за которых ей кажется, что левая нога стала длиннее правой. Просто ни к какому синематографу эти скачки не ведут. Лозинский корчит из себя директора цирка — так пусть остается со своими дрессированными лошадками и таксами. А слон уходит!
Зиночка плюхнулась на скамью и расхохоталась: слон — это она о себе? Да, потому что только слон занимает весь кадр!
Скандал подействовал освежающе, как после купания в холодной реке: в голове стало звонко и радостно, по телу промчались веселые мурашки. Лететь, петь! Кстати, теперь можно и кувыркнуться! Не на пыльных матрасах в мастерской, а прямо здесь, на полянке в конце бульвара, а приземлиться на Патриарших. В теплом свете желтых фонарей. Под таинственным взглядом летчика с металлическими бровями в бронированном шлеме, который смотрит на прохожих с громадного плаката, занявшего всю стену углового дома. Новое рекламное творение молодого фотографа Ленни Оффеншталь.
Боже, как наконец тихо и спокойно!
Зиночка откинулась на спинку скамьи.
На смену эйфории пришло расслабление. Перед ней простиралась уютная площадь Никитских Ворот, стекавшая одной улицей к консерватории, а двумя другими карабкающаяся к Садовому кольцу. Неожиданно теплый, совсем не зимний вечер, и как хорошо!
Она подложила под голову шаль. Показалось, что тело теряет плотность. Левая рука, кажется, пробралась вниз по Никитской, и вот уже пальцы щекочут бронзового Чайковского, что сидит напротив Большого зала. А правая перебирает безделушки через пару сотен метров отсюда, на одном из арбатских лотков.
Зиночка встрепенулась — кажется, она на несколько секунд провалилась в сон.
«Надо сосредоточиться!» — строго сказала она себе.
И опять рассмеялась в гулкой тишине.
Как просто можно все решить! Она же не крошка-гимназистка, вот и надо вести себя по-взрослому.
План нарисовался сам собой.
Легким движением она поднялась с лавки и помчалась домой.
Наутро она велела горничной купить газету «Экономические новости», внимательно изучила ее и выписала фамилии нескольких коммерсантов, которые отметились на художественных выставках и новомодных спектаклях. Карандаш ее то и дело зависал над блокнотной страницей.
Авантюра или афера? Если авантюра, то привкус романтики только разжигает желание показать Лозинскому, на что она способна, теребит нервы, кружит голову. А если афера? В афере есть что-то неприличное…
