— Хорошо! Пусть будет ученый-маньяк! Хоть какая-то реальность должна стоять за часами-обжорами! Ученый, открывший новый ритм времени, — почему нет? Скажем, он прибавит к суткам двадцать пятый час. Это будет его тайной! — гнул свою линию Лозинский.
— А двадцать пятый час — реальность? — саркастически хмыкнул Пальмин. — Впрочем, неплохо. Но прибережем для следующего фильма. Будет феерический детектив, в котором человек станет прятаться в последнем часе дня, о котором, кроме него, никто не подозревает. В двадцать пятом часе.
— Потрясающе! — Лозинский чуть не вывалился из кресла. — Как тебе такое в голову приходит?!
Довольный Пальмин с важным видом закурил.
Рунич, так и не присевший, молчал. Да, собственно, и негде было присесть: вся терраса завалена листами ватмана, черновиками, грязными тюбиками с высохшей краской; беспорядок вызывал у него брезгливость, — молчал. Ему не очень было понятно, зачем он здесь, зачем согласился участвовать в этом сомнительном предприятии. Мальчишкам чуть больше двадцати — у них другие горизонты. В чем-то они, возможно, разберутся лет через десять. А он-то… он-то для пресловутого Времени уже главное блюдо — только соусом полей, и милости просим. К тому же неплохо бы увидеть их — как сейчас принято выражаться — продюсэра. А то об инфернальном уже наговорены целые тома, а о материальном — молчок.
— Попробуйте еще наручные часики-убийцы, раз у вас идет развитие темы, — сказал он. — Помпезный циферблат на стене замка открывает пасть, городские часы чмокают грязными ртами, а на белых запястьях бездумных дамочек кусаются маленькие серебряные часики. Визг в зале обеспечен. Часовые компании подадут на вас в суд. На этом позвольте откланяться…
— Великолепно, Рунич! Удивительно, как хорошо вы нас поняли! — так и подпрыгнул Пальмин, принявший его слова за чистую монету. — Подождите, не уходите! Чай и всякое такое вас, конечно, не интересует, да у меня и нет ничего. Послушайте — я состряпал несколько аккордов для фильма! — Он скинул барахло с крышки рояля, и по желтым, будто прокуренным, клавишам поскакали его маленькие пальцы. Какофония. Но больно и страшно. — Хорошо? — подмигнул он Руничу.
Тот кивнул.
— И что же, вы нашли безумца, который захотел оплатить ваши… назовем так — прихоти воображения? — поинтересовался Рунич равнодушным тоном.
— Тут незаменимым оказался наш друг Лозинский! Осанка. Стать. Жест. Взгляд. Умеет, бестия! — Лозинский с несколько снисходительным видом кивал в такт словам друга. — Знаете Евграфа Анатольева? — продолжал Пальмин. — Лекс уломал его найти нам финансирование. Звучит многообещающе. Вы были на фотовыставке авангардистов? Нет? Жаль. Анатольев организовал. Я очень на него рассчитываю.
