Путь на рынок показался странно коротким. И кухонная возня вовсе не утомила. Приготовив обед, она вышла во двор, полила цветы, сорвала большую белую розу и, приколов к волосам, помчалась в дом, к зеркалу. Потом вихрем закружилась, напевая танцевальную мелодию. Вспомнила, как говорила Зауру, что не любит танцевать. Не любила! А сейчас хочется, неудержимо хочется кружиться в вальсе, петь громко и задорно…
Разыскала под кустом дремлющего Тузика, высоко над головой подняла таксу.
— Идем в сад, дружок, поваляемся и обдумаем нашу с тобой жизнь.
Марита удобно устроилась в гамаке, замечталась, глядя, как в просветах между ветвями плывут, плывут белоснежные паруса облаков.
Думая о встрече с Зауром, девушка незаметно уснула. Ее разбудил легкий стук калитки. Марита вскочила. Вернулся Оскар Семенович. Он, как всегда, остановился посреди двора и, словно принюхиваясь, вытянул шею. Впервые Марита почти с неприязнью подумала об этой странной привычке.
— Ах, ты здесь, дочка? Одна?
— Конечно. А кому же здесь быть?
— Отлично. Не люблю гостей. Живем тихо и спокойно. В конечном счете, — человек человеку волк… Меня не проведешь никакими красивыми словами… — По его лицу скользнула гримаса, похожая на улыбку. — Чем побалуешь сегодня?
— Отбивные из баранины, — тихо ответила Марита.
— Отлично. Усердная дочь — клад отца. Молодчина!
Марита побежала на кухню. Пока Оскар Семенович переоденется, примет холодный душ, на столе должно быть все готово. Таков железный порядок, установленный в этом доме. В противном случае на Мариту устремится гневный взгляд, посыпятся бесконечные упреки.
Обедали на тенистой веранде. После еды Оскар Семенович благодушно крякнул и, щурясь, посмотрел в небо.
— Страшная жара, девочка.
— Конечно. Июль кончается. Лето в самом разгаре.
— Что? Ах, да-да, лето… Не мешало бы прокатиться к морю. Какие будут соображения?
— На пляж? — весело переспросила она. — С удовольствием поеду.
— Отлично. Тогда собирайся и махнем в Загульбу.
Около шести вечера «Москвич», за рулем которого сидела Марита, въехал на загульбинский пляж.
Отец и дочь расположились между двумя огромными скалистыми глыбами. Здесь, в тени, было прохладнее, и песок не так жег ноги. Оскар Семенович, не выпуская из рук палки, помог Марите расстелить тонкое одеяльце.
— Уютно, как в нашем доме, — довольно произнес он.
Марита скинула с себя сарафан, осталась в купальнике.
— Ты уже готова? Ну, ступай. Только будь осторожна. А я отдохну здесь.
