Где она училась — не знаю, где работала — не ведаю. Я ее в глаза не видел и понятия не имею, как женщина выглядит, хотя это единственное, что меня в ней более-менее интересует. Наверное, стоило бы посмотреть, какую часть себя она передала по наследству. Женщина, которую я вряд ли когда-нибудь увижу, мне не нравится. А сын ее, Петя — очень.
Она, вероятно, невысокая, черноглазая, тонкокостная — если внешностью сын в нее. Вряд ли суетлива. «На даче своей лежит целыми днями. Гороскопы читает», — как-то рассказывал мне Петя, сам похожий на муравья, занятого бесконечным обустройством своего камерного мирка.
Она лежит, а он даже дверные косяки в квартире своими руками установил, хотя ему по карману было бы просто позвать мастеров. Пете нет и сорока, а работать ему, в общем-то, уже необязательно: он умен, решителен и, наверное, удачлив.
Деньги у Пети есть, а до матери дозвониться он не может.
— У нее включен автоответчик. Я позвонил перед приездом, — нервно поправляя очки, рассказывал он. В прошлые выходные мы по саду гуляли, и я спросил, как прошла его поездка в родной город. — В воскресенье подошла к трубке, говорит, что уезжает на дачу. Могла бы и в понедельник поехать, она же пенсионерка, у нее каждый день — воскресенье, а мне назад уезжать.
— И давно у вас это началось? — спросил я.
— Как сказал, что мы с Сережей не только друзья, тогда и началось.
— А прежде она с Сережей дружила, — мне была уже известна эта часть истории, но не грех было и повторить.
— Да, — с азартом поддержал Петя, — ходили вместе по магазинам. Созванивались. Он у нее в гостях был.
— А теперь, как отрезало.
— Она считает, что Сережа меня совратил.
— Бред, — я прыснул. Смешно было воображать себе уютного мягкого Сережу в роли рокового соблазнителя. — А прежде как у тебя с ней было?
— Все было прекрасно, — заверил он, но тут концы с концами не сходились: немыслимо, чтобы мать, эдак, разом порывала с собственным сыном. Или, во всяком случае, мне категорически не хочется в это верить.
— Зато я с сестрой повидался, — сказал он.
— У тебя есть сестра? — я удивился.
— По отцу. Мы сродные.
— Сводные.
— Нет, сродные, — поправил он, по обыкновению дотошный. — Мы кровные родственники. По отцу.
— То есть с отцом ты видишься?
— Редко. Он работает, хотя ему уже семьдесят лет. В детстве, после развода, она не подпускала его ко мне. Запрещала нам встречаться. А теперь говорит, что я весь в него.
Я застонал. Все люди такие разные, а способ сведения счетов один и тот же.
