. Итак, Пушкин еще в 1820—1821 гг. поставил перед собой задачу написать произведение о своем современнике; первой попыткой был «Кавказский пленник», и поскольку она не удалась, постольку перед Пушкиным эта задача по-прежнему осталась.
Важно в «Кавказском пленнике» и то, что сам Пленник пассивен, а героическое лицо в поэме — женщина, противостоящая этому мнимо байроническому персонажу и ради него самоотверженно отказывающаяся от своей любви и самой жизни. Положительным персонажем является женщина и в драматическом фрагменте «Скажи, какой судьбой» (1821), в «Бахчисарайском фонтане», а затем в «Онегине», в «Рославлеве», в «Капитанской дочке». Героическое самоотвержение женщины, противопоставленное действиям мужчины, нередко эгоистическим или выказывающим недостаточное чувство долга, — черта, не раз отмечавшаяся как характерная для произведений Пушкина 20—30-х годов{10}.
Менее существенны для нашей темы другие «южные поэмы» Пушкина. Отметим лишь, что последняя из них, «Цыганы», писалась тогда, когда «Онегин» уже казался самому Пушкину более чем на половину законченным. Поэтому ясно, что он начал писать роман в стихах не оттого, что разуверился в романтической поэме как жанре: для решения собственно байронических и руссоистских проблем она была по-прежнему хороша. Дело, очевидно, в том, что рамки ее были узки для тех более широких задач, которые ставил себе Пушкин с тех пор, как убедился, что попытка изобразить своего современника в «Кавказском пленнике» не удалась. Короткая («быстрая») поэма с «романтическими переходами» не давала возможности исследовать современную жизнь и современного героя: его объективный портрет вытеснялся острым сюжетом, и не хватало места для социально-бытового фона («эпохи»), без которого герой не мог стать достоверным. Кроме того, коль скоро Пушкину предстояло вывести не вневременного байронического героя, а характерную фигуру современности — его подражателя в реальной жизни, ясно, что этого героя по необходимости пришлось бы подать в сатирическом ключе, для чего форма «быстрых» романтических поэм тем более не была приспособлена. Для поставленной цели нужен был роман, где несложный, лишенный острых поворотов сюжет мог бы развиваться именно на фоне эпохи, не спеша, и оставалось бы место и для сатирических портретов, и для размышлений («Роман требует болтовни», — писал Пушкин несколько позже){11}. Но с прозой дело пока не ладилось.
Мысль об «Онегине» пришла Пушкину, по его свидетельству, еще в 1820 г. в Гурзуфе
