Она запнулась, как будто в ужасе обнаружила, что говорлива, как горный ручей.
— Продолжай, — попросил он.
— Я люблю детей, — сказала она, как бы оправдываясь.
Как будто это было для него шокирующим открытием. В комнате, где среди сотни людей был хоть один годовалый малыш, Карен инстинктивно тянуло к нему. В век, когда большинство родителей ежилось от одной мысли о сборище подростков, ее двери всегда были широко открыты. Малыши, с тех пор как он ее знал, всегда слетались к ней как мухи на мед.
— Это только старый, пустой сон, — заверила она его с коротким смешком. — Что-то, о чем я любила думать. Много лет назад.
Он не мог отвести взгляд от ее лица.
— Это больше для тебя не важно, ммм?
— О боже, нет. Грех жаловаться, я имею хорошо оплачиваемую работу, надежно обеспеченную и с будущим. Какое впечатление произведет на детей, если я вдруг все это безответственно брошу в обмен на абсолютную неопределенность. А, Крэйг?
— Я слушаю. Но ты начинаешь дрожать.
Проблему холода можно было легко решить, включив двигатель и отопление. Вместо этого он поднял консоль между сиденьями и потянул ее к себе, что решало более критическую проблему: придвинуть ее поближе. Кара не начала сразу же возражать, когда ее посадили на колени, она ведь замерзла. А он продолжал говорить:
— Ты никогда не думала вернуться в колледж?
— Слушать курсы время от времени, конечно. Но дойти до диплома…
— Невозможно найти время, — закончил он фразу.
— Вот именно. Я на работе с восьми до пяти. Есть работа по дому. И самое важное…
— Самое важное, что в тебе нуждаются дети.
— Да.
— И ты много делаешь для своих родителей. Мать зависит от тебя, особенно с тех пор, как твои сестры уехали из штата. Если все это сложить, у тебя сейчас едва ли есть свободная минута. Не говоря уж о возвращении к учебе.
— Невозможно. И зачем мы, собственно, еще об этом говорим? Мы же говорили о праздных мечтах, помнишь. Идея была глупая. — Улыбнувшись, она прибавила: — Ну началось, Риордан?
— Я просто пытаюсь тебя согреть.
Он распахнул куртку и притянул ее поближе.
— Почему-то я не доверяю твоим альтруистическим мотивам?
— Не потому ли, что ты иррационально подозрительна?
Он потерся щекой об ее макушку. Глаза ее были полны огня, когда она говорила о детях и о преподавании. Ему стало больно за нее, за мечту, которую она так долго подавляла. Он сознавал теперь, как часто с ним, с детьми, с ее семьей Карен ставила нужды всех и каждого выше своих собственных.
