Среди присутствующих была и мать г-жи Гальяр, дама, одетая в черное, невозмутимая и молчаливая, с ужасной маленькой обезьянкой на плече. Обезьяна гримасничала, подражая гостям. В числе последних были, прежде всего, журналисты, политики-противники действующего режима, такие, как Абель Пейрутон, Эмиль Ришар, Рауль Риго (с ним Верлен познакомился в седьмом классе лицея Бонапарта), Гюстав Флуранс[118], Эрнест Лавинь, Тони Ревийон, Базир и т. д., которые в будущем стали активными деятелями Парижской коммуны. Нина тоже принадлежала к республиканцам: ее почтовую бумагу, в знак почтения к Рошфору[119], украшал маленький фонарик. Самую многочисленную и шумную часть общества составляли разные «творцы»: писатели, музыканты, модные актрисы (в частности, Сара Бернар). Все эти люди приходили в салон повеселиться — и веселились еще как! Тут во всю глотку «пели» Оффенбаха и Полюса, читали стихи, ставили скетчи[120], играли в шарады, в фанты, самые возбужденные занимались фехтованием! Время от времени Морис Роллина заставлял собравшихся вздрогнуть от ужаса, мрачно декламируя «Магазин самоубийств» и «Смерть в тумане».
В салонном альбоме каждый мог нарисовать картинку или записать ноты на какие-нибудь стихи. Этот документ, принадлежавший Шарлю Кро, украшен 87 портретами, выполненными акварелью, рисунками карандашом, углем и пером. Большинство из них не опубликованы. Нину изображали по-разному: королевой амазонок, верхом на лошади, «королевой Парижа», на скачках, с кошками, в японском кимоно, приподнимающую край юбки и т. д. Напечатали только одну акварель, где Нина сидит за пианино на галере, «стремительно мчась по океану фантазии» (Шарль Кро), а также два наброска Верлена.
Во всей этой вакханалии Верлен был отнюдь не самым тихим, а еще там были и его друзья: Вилье де Лиль-Адан, Мендес, Мера, Валад, Коппе, Дьеркс, Регаме, штатный художник легких журналов «Пари-Каприз» и «Ви Паризьен», Камиль Пеллетан, молодой артист, с которым они познакомились в лицее, и еще многие другие. Сиври, Кабанер и Шабриё сменяли друг друга за пианино до самого рассвета.
Лепеллетье говорил об этом салоне, который Нина называла «маленьким Шарентоном», что это предок «Шануара»[121]. Однажды Верлен в самом деле имел большой успех — исполнил на столичном арго песенку собственного сочинения, на которую его вдохновило посещение квартала Менильмонтан, где они с Лепеллетье попали в толпу сутенеров и прочих странных типов.
