О своем отъезде в Ленинград я еще не говорил никому. И мне пришлось попросить сестру осторожно уговорить мать «не бить в бубен прежде свадьбы», а также сказать ей, что хотя я и отслужил в армии, но буду учиться еще три-четыре года, а уж когда кончу, тогда можно что-нибудь решать.
Занятия в академии должны были начаться с первого сентября. Мне казалось, что не годится терять даром два с половиной месяца. Я сходил на медицинский факультет университета, узнал, что требуется от вновь поступающих, достал учебники и принялся потихоньку готовиться.
По вечерам я гулял с Ядгаром. Ходил с ним в парк, бывал в цирке, катал его на карусели. Удивительно это были счастливые, безмятежные дни. Вначале Ядгар немного чуждался меня, но вскоре мы очень подружились, и он не отходил от меня ни на шаг. Бывало, не видит меня час, сразу поднимает крик: «Где мой папа?»
«Нехорошо, когда ребенок так привязан к отцу. Уеду в Ленинград, — думал я, — парень будет слишком скучать обо мне». Старушка тоже так думала, но только снисходительно покачивала головой.
Наконец приблизился день, которого я ожидал с волнением. Двадцатого августа мне непременно нужно быть в Ленинграде. Завтра я уезжаю. К нам домой пришли сестры и братья с детьми. И я поразился — наша семья ничуть не меньше населения махалли, и дом сделался похожим на пчелиный улей.
Мать, сестры суетились, варили, жарили мне на дорогу бугурсаки, сдобные лепёшки, слоенки. Ядгара все забавляли, ласкали, будто хотели этим завоевать мое сердце.
Поглаживая Ядгара по голове, старший брат обратился ко мне:
— Твой сын будет еще здоровее тебя. Смотри, какая у шельмеца грудь! А икры-то какие!
— Тьфу, тьфу, не сглазь! Разве так можно говорить? — остановила старушка. — Ведь малый ребенок нежнее цветка.
— Ну вылитый отец! В точности вы! — вмешалась невестка. — Волосок в волосок. И бывает же ребенок так похож на отца.
Я про себя только радовался.
Братья и друзья проводили меня на вокзал. Ядгар устроился на руках у старшего брата. Все желали мне успеха, просили писать.
— Будешь в чем нуждаться, сейчас же пиши, — сказал на прощание старший брат. — Студенческая жизнь! Иной раз тебе придется трудновато. Я помогу. За мать не беспокойся.
Я смотрю из окна вагона. Ядгар рвется ко мне. И я беру его на руки. Уже пробил звонок. Я расцеловал мальчика в обе щеки и передал брату. Поезд медленно тронулся.
Сердце мое сжалось неизведанной болью, и невольные слезы набежали на глаза. Прощайте, прощайте.
