— Ну ты даешь, — Медведев покачал головой, — меня, надеюсь, ты в мастодонты не записал, но и при Сталине было немало хорошего. Не все доносили, не все добивали и предавали. Вспомни фронтовых товарищей и не оскорбляй их своим обобщением, не посягай на святое, Антоныч.
— Извини, Кузьмич, может и переборщил, — согласился я. — На святое не посягаю, фронтовых товарищей чту и Пелагей Федора Абрамова, что вместо трактора в плуг впрягались, и всех тех, кто страну спасал. Было и при Сталине хорошее, не всех он растлил, не всех рабами сделал, не все сапоги ему лизали.
— В том-то и дело, если б все — то хоть пулю в лоб… Ладно, хватит о нем, и так сердце щемит. И, рядовой Аникин, считай, что приказ: с Алексеем Фомичом на сию щепетильную тему помалкивай, его не переубедишь. А уж кто порядочней! Нет, Гриша, все-таки порядочные люди были и остались. Хотя согласен, в те времена гражданское мужество было явлением куда более редким, чем военное…
— Тоже закон, товарищ полковник! Делать доброе дело, когда это безопасно, может всякий, а вот когда это опасно… Читал, как Петр Леонидович Капица пытался посаженных физиков спасать? Или, к примеру, твое письмо…
Медведев поморщился.
— Ладно, вот тебе более свежий пример, Мишка-пушкинист рассказывал, только не ручался, быль или легенда… Я собирался тебе пересказать, когда мы деньги на памятник Василию Теркину переводили, но обстановка была не та. История такая. У Твардовского созревал
юбилей, друзья шутили, что пора сверлить дырочку для Золотой Звезды, а как раз в это время Александр Трифоныч воевал с властями за одного несправедливо осужденного, фамилию забыл: письма писал, пробивался к большому начальству и прочее. А ведь членом ЦК был.
Конечно, за такое поведение вообще можно было юбилей зажать, но все-таки великий народный поэт, не очень удобно зажимать — дали орден. И вот, вручая Твардовскому этот орден, вручавший, не помню кто, сказал: «Сам виноват, что только орден, не ввязался бы в историю с
этим, получил бы Героя». И Твардовский с ходу ответил: «Первый раз в жизни слышу, чтобы Героя давали за трусость». Быль, небыль, а как сказано, а?
— Хорошо сказано, — кивнул Медведев, — так бы и Василий Теркин ответил… Гриша, а твой приятель Василий Трофимов давно не объявлялся?
— А мы с ним сегодня Птичку встречали.
— Хорошо бы его послушать, во многом не могу разобраться.
— Думаешь, он сам разобрался? Информации, фактов у него много, но знать больше вовсе не значит знать глубже. Все хором подхватили: «Перестройка! Ускорение!», а никто толком не понимает, как перестраиваться и что ускорять. Вася, к примеру, но это между нами, считает, что не ускорять, а замедлять следует, не надрываться для мифического будущего, а на сегодняшний народ качественно работать, спокойно и без надрыва. Но честно признался, что наверху свое мнение не высказывает, не то в два счета вылетит на заслуженную персональную пенсию.
