На что-то решившись, Василий Яковлевич выбрался из коляски. Велетень распахнул дверцу экипажа и жестом пригласил меня выйти. Иванов и еще два господина последовали нашему примеру. Едва мы ступили на землю, как тяжелая рука господина Марагура опустилась мне на плечо. Я попробовал стряхнуть ее. Велетень хмыкнул, надавил мне пальцем под ключицу и пробормотал:
— Не рыпайся, а то Биттехера нет поблизости.
Я решил выждать более удобного случая.
— Значит, так, — заявил Василий Яковлевич. — Пойдете втроем. Граф Дементьев, господин Иванов и ты, Марагур. Ты, Дементьев, скажешь, что Иванов — твой друг и доверенный человек, а велетень, скажешь, охраняет вас. Если сделаешь что-то не так, Марагур тебе тут же голову отвернет. А мы отъедем на версту обратно и будем ждать вас.
Марагур, Иванов и я остались у входа в замок, а Василий Яковлевич с двумя своими помощниками сели в коляски и уехали.
Я подошел к воротам замка, схватил за кольцо и постучал. Отодвинулась задвижка смотрового окошка, и сквозь решетку я увидел лицо старика привратника.
— Кто такие-с? — поинтересовался он.
— Граф Дементьев, — представился я.
— А, — откликнулся привратник.
Заскрежетали засовы и ворота отворились.
— Проходите-с, господа, — пригласил нас старик.
Мы вошли внутрь. Велетень пригнулся, чтобы пройти под аркой. Опухший Иванов озирался с опаской.
— Зимние осы здесь не водятся, — подбодрил я его.
— Мало ли чего! — огрызнулся он, как видно, уверенный в том, что трюком с Осиной рощей таланты мадемуазель де Шоней не исчерпываются.
— Попрошу вас-с обождать здесь, — произнес привратник, запирая ворота. — Я приглашу лакея-с, он проводит вас-с.
Прямо перед нами был разбит цветник, поражающий воображение разнообразием цветов и запахов. В центре размещался фонтан — три грации с кувшинами, из которых лилась вода. Все дышало таким умиротворением, что хотелось забыть обо всем и остаться навечно здесь, пристроившись где-нибудь, где попрохладнее, среди граций где-нибудь. Впрочем, Иванов продолжал крутить головой, словно ждал, что вот-вот откуда-нибудь выпрыгнут саблезубые тигры и порвут на части его опухшую рожу.
На крыльце перед главной башней появился молодой человек в ливрее.
— Господа, прошу-с вас. Рудольф Константинович ожидают-с вас.
Мы вошли в донжон. Центральная часть башни оказалась без перекрытий, и мы оказались внутри огромного каменного колодца. Лестница уходила вверх по спирали под самую крышу, которая непременно должна была подпирать небо. Воздух был спертый, словно мы оказались в хлеву.
