— Ну, Кронштадт. До Петергофа часа два добираться будем. За это время мертвого воскресить можно, — подбодрил меня доктор Биттехер.
— Что ж вы раньше-то не сказали, а? — воскликнул Иванов. — Мы бы этим воспользовались.
Доктор не понял его юмора и поправился:
— Ну, я немного преувеличиваю. Воскрешение из мертвых — не моя специфика. Да и, по-моему, воскреснуть можно только в виде зомби, привидения или вампира. Или еще там в виде кого-нибудь…
— Ну нет уж, — помотал головой Иванов. — Граф Дементьев нужен нам в человеческом обличье.
Доктор раскрыл саквояж, вытащил бутылочку с темной жидкостью и, прищурившись, перелил часть ее содержимого в мензурку. Затем поднес мне ко рту сосуд.
— Ну-ка, милостивый государь, выпейте, вам будет лучше.
По вкусу жидкость напоминала дешевый портвейн. Я проглотил ее, и меня передернуло.
Доктор Биттехер развернул шубу, я застонал.
— Ничего-ничего, милостивый государь, все будет хорошо. Раны эти не опасны для жизни. Сейчас я вам еще одно снадобье дам, чтобы кости не ломило.
Он достал еще один пузырек из саквояжа.
— Ага, вот оно что, — произнес он, взглянув на ярлык, приклеенный к бутылочке. — Будет все хорошо, граф.
Он поднес эту склянку мне ко рту и заставил выпить прямо из горлышка. У этой жидкости был сладковатый привкус.
— Минут через двадцать подействует, боль в руках и ногах перестанете чувствовать, руки слушаться начнут, — сообщил доктор.
— Ну вы там смотрите, — подал голос Иванов. — Богатыря-то нам из него делать не надо.
Я с надеждой следил за действиями доктора. Вот как странно человек устроен. Несколько минут назад хотел сдохнуть, а теперь уповал на то, что найдется волшебное средство, которое залечит раны на спине, ожоги на ногах, снимет боль и превратит меня в сильного и уверенного в себе молодца, такого, каким я был еще несколько часов назад до встречи с этой компанией.
— Мамзель Аннет-то ловко нас вокруг пальца обвела, — сказал Иванов. — Но мы потом уж быстро сообразили, что к чему. В письме-то, что она тебе написала, был только трактир однорукого Фрола указан. Значит, кроме как там, нигде больше сообщений оставить она не могла. А там — у кого? Фролу она обманный след оставила. Манька — его жена, Варька, считай, тоже как жена ему — им, значит, не могла Аннет довериться. Остается кто? Девка твоя, Любка эта. Понял?
Иванов пихнул меня ногой. Ему, видимо, было важно, чтобы собеседник поддакивал.
— Ну, да, в смекалке вам не откажешь, — отозвался я.
