— А кто они были, эти господа? — спросил я.
Фрол махнул рукой.
— Откуда мне знать?! Но думаю, что Аннетка эта ваша либо в Петропавловке, либо в проруби.
— Ты мне полегче давай! — зарычал я, наклоняясь через стол.
— Ладно-ладно, — поднял Фрол руку и, уронив ее на колени, добавил. — Не доведет она вас до добра.
Я вспомнил незнакомцев в черном, отобравших у меня письма. Выходит, они выяснили все, что им было нужно, и обогнали меня на сутки. Даже если б я получил коней немедленно, не смог бы их опередить.
— Фрол, а когда Аннет здесь была? И вообще что-нибудь еще ты знаешь? — спросил я.
— Знаю, что вы, граф, ничего не знаете, — промолвил он.
— Откуда ты это знаешь?
— Оттуда, что напились вы воды забвения.
— А кто ж меня напоил? — удивился я.
— Сами выпили, — сообщил трактирщик.
— Как это сам выпил?
— Да так. Барышня вам дала, вы и выпили. А мне ваша компания сразу не понравилась! Чуяло мое сердце, что ничего хорошего от вас не будет!
— Подожди ты, — перебил я. — Что ты городишь? Какая барышня меня опоила?
— Аннета ваша.
— Аннет?!
— Ну! Я вам про что говорю!
— Аннет подпоила меня водой забвения?!
Фрол махнул рукой.
— Да не подпоила, а вы сами по доброй воле выпили.
— Зачем? — изумился я.
— Да кто вас знает-то?! — ответил Фрол.
— А это-то ты откуда знаешь? — спросил я. — Мы что, тут на всю округу объявили, что будем пить воду забвения?
— Варька, зараза, подслушала, — признался трактирщик.
Я повернулся к печи, за которой воцарилась подозрительная тишина.
— Варька, эй! А ну иди сюда! — приказал я.
Женщина, придерживая порванную юбку, медленно вышла.
— Что еще ты услышала? — спросил я.
— Ничего, батюшка, Христом Богом клянусь, — она перекрестилась.
— Как же ты так? — насупился я.
— Да я ж виновата разве? Постоялец тут был. Барин… это… толстый такой. Он в соседней комнате жил. А как съехал, я за ним прибирать пошла и подслушала. Да самый конец вот только. Кабы он пораньше съехал.
— Подойди-ка поближе, — велел я. — Рассказывай, что ты слышала.
Она сделала несколько шагов вперед. Из-за печи высунулась голова ее любопытной сестры. Можно подумать, что она не слышала этой истории раньше, этак раз пятнадцать.
— Барышня, значит, ваша что-то говорила, что вот, мол, больно вам вспоминать чево-та там будет…
— Чего — «чево-та»?
— Дак не слышала я, чево. Она говорила, больно, а вы соглашались. И спросили, мол, что вот если выпить воды забвения, то все забудется! Она и говорит, пей, мол, мил-друг, все забудется. Вы, значит, спросили еще, Лерчик, а не яд это?
