– Но ведь бабушке с дедом трудно одним работать. Они же не молодые. Почему бы нам не помочь, – мягко возражала Ася. – Они ведь нам помогают, продуктами и вообще. Алеше вон столько одежек накупили. И игрушек. А то, что на даче выращивается…
– Да что там выращивается, – перебил, скривившись, Олег. – Чепуха одна! Нет, Настька, не поеду я никуда.
– Ну ладно, как знаешь. Я одна поеду. С Алешей.
– Ну и езжай, коли охота, – проворчал Олег и отвернулся. Он знал, что жена все равно растолкает его ни свет ни заря, вытащит из теплой постели и поволочет на постылую дачу вопреки всем его желаниям. Только потому, что так хочется ее нудной родственнице, это старой карге, подмявшей под себя и мужа, и внучку, а теперь старающейся наложить лапу и на него, Олега.
Ночью он долго ворочался в постели, обиженный на жену, и глухо бурчал себе под нос что-то неразборчивое, но в конце концов все же заснул. Ася лежала рядом, прислушиваясь к мерному дыханию Алеши и тихому похрапыванию мужа, и, наверное, уже в тысячный раз пыталась понять, не совершила ли она ошибки, согласившись выйти за Океанова. Нет, наверное, никакой ошибки не было. Всем хорошо: и бабушке, довольной, что пристроила внучку за хорошего парня, и Алеше, у которого появился наконец отец. Отец этот, правда, к Асиному безграничному удивлению, теперь почти не обращал внимания на ребенка, который продолжал тянуться к нему. А ведь раньше, до свадьбы, ей казалось, что он любит ее малыша. Нет, она, наверное, не права, хочет от мужа слишком многого. Он действительно сильно устает на работе, и вечером ему, конечно же, нужно отдохнуть, расслабиться, почитать газету, а в выходные подольше поспать. Не все же могут крутиться с утра и до позднего вечера, как ее бабушка, прошедшая войну и знающая, почем фунт лиха.
Вскоре, несмотря на настойчивые уговоры бабушки, молодые собрали пожитки и перебрались к Олеговой матери. На этом настоял Олег, заявивший, что мать, которая в последнее время прихварывает, хотела бы, чтобы сын с семьей был рядом. Вдруг ей станет плохо, понадобится помощь, а вызвать «Скорую» будет некому?
– Понимаете, Зоя Ивановна, после смерти отца ее здоровье сильно пошатнулось, – высокопарно объяснял Океанов. – Папин уход подломил ее силы.
– Конечно, Олег, все правильно, вы должны быть рядом, если она так хочет, – соглашалась бабушка Зоя, думая про себя: какой хороший, какой чуткий и внимательный сынок у мадам Океановой. Удивляло другое: Татьяна Павловна создавала впечатление абсолютно здоровой, небоязливой, подвижной женщины, которой сам черт не брат. Она была такая же коренастая и широкоплечая, как ее сын, с таким же ярким румянцем во всю щеку, широкими ступнями и сильными, как у мужчины, кистями рук. И водку на свадьбе глушила так, что у Зои Ивановны, тоже не чуравшейся спирта тогда, на фронте, а теперь позволявшей себе лишь несколько глотков сухого вина, просто дух захватывало. И плясала Татьяна Ивановна без устали, как заводная, словно кто-то подключил ее к электричеству. Однако мальчик прав, нельзя оставлять мать без внимания. У нее, у Зои, муж всегда рядом, под боком, сын с семьей живет неподалеку, всего через три дома, а у бедной женщины никого, кроме Олега нет. Дочка не в счет, она в Новосибирске, приезжает к матери только по большим праздникам.
