Когда я вышел из третьей лаборатории, меня уже поджидали. Впереди неуклюже стояла Мирка — та, что колола меня иголками. Она изменилась. Я не брал в расчет флюоресцирующие зеленые глаза. Джейсон подтолкнул ее локтем, но она молчала.
— Мы это сделали, — сказал он.
— Сделали — что?
— Научились управлять селезенкой. — Он потянулся к Мирке, но замялся. — Покажи сама.
Мирка задрала рубашку. Я сразу обратил внимание на подтянутый живот. Потом — на железную заплатку.
— Простой электростимулятор, — пояснил Джейсон. — Проблема была в воздействии на конкретные нервы. Помогла, конечно, прежняя ножная работа.
— Ножная работа, — хихикнул кто-то.
— Обратите внимание на кожу Мирки. Мы накачиваем ее эстрогенами и прогестероном. Видите разницу?
Я ее осмотрел. Она не улыбалась, но выглядела прекрасно. Отличие, которое я отметил, заключалось в здоровье. Она стала более привлекательной версией себя самой.
— И волосы стали гуще.
— Вы провели испытание на людях без моего разрешения?
— Гм, — стушевался Джейсон. — Да. Простите. Мы собирались спросить, но вы были заняты.
— Могли бы и подождать.
— Да, могли. Извините.
Я смотрел на Мирку.
— Мы сделали неправильно? Нам просто хотелось быть похожими на вас. Стать собственными подопытными кроликами.
— Я счастлива, что решилась, — подала голос Мирка. Глаза ее на безупречном лице сверкали, как у кошки.
— Это всего лишь безопасный способ испытать управление внутренними органами, — заметил Джейсон. — Просто подтверждение идеи. Это же нормально?
Я не мог придумать, как сказать ему «нет».
— Да.
У Джейсона камень с души упал. Начались смешки.
— Я так и думал. — Кто-то толкнул его локтем.
— Мы так увлеклись, нам хотелось увидеть, куда это нас заведет.
Я кивнул, не отрывая взгляда от Мирки.
— Будущее творится на наших глазах, — изрек Джейсон.
Итак, не приходилось удивляться, что к концу недели у половины лаборантов была идеальная кожа и красочная шевелюра. Я предвидел, что так и случится, но все-таки был озадачен. В ученой среде стремление быть привлекательным оценивалось, как правило, негативно. Оно означало предпочтение досуга разработке чего-то полезного. Даже использование средств для волос и косметики предполагало смещение приоритетов. Как будто важнее оказывался внешний вид вещей, нежели принцип их действия. Нам нравилось взирать на привлекательных людей. Мы ждали этого от наших кинозвезд и телегероев. Но мы не уважали этого. Мы считали, что физическая привлекательность обратно пропорциональна интеллекту: взять хотя бы нас.
