Он дал газу до предела. Но самолет сзади подползал все ближе. В ревущем темпе миль преследуемый и преследователь мчались над обширной, почти необитаемой дикой местностью — северной Норвегией.
Фаллон видел, как возвышаются зубчатые белые горы, раскинулись мрачные затененные долины, а большие ледники ползли как блестящие змеи к отдаленному морю. Нигде не было ни света, ни дома, ни деревни.
Не присутствовали даже дикие саамы — северные олени, которые обычно паслись на этих бесплодных, безжизненных равнинах далекой, ледяной земли.
И по покрытым снегом пикам и ледникам мерцал громадный блеск Северного сияния. Целое небо впереди казалось палисадом люминесцентного блеска, из которого лучи несли свой свет поперек морозных небес.
Он никогда не видел такой Авроры. Хелверсон сделал архаичный жест почтения к тому сверкающему небу, его глаза светились восторженным огнем.
— Старые боги пробудились этой ночью! И мы идем к ним!
Фаллон на сей раз не смог найти слов для недоверия. Он чувствовал себя загипнотизированным Авророй. Ее жестокие лучи все еще вырастали интенсивно. Это было, как если бы они летели на солнце.
Покалывающие силы казались волнующими, проходя через его опустошенное тело.
Он чувствовал себя так или иначе на краю огромных открытий, которые заставили его забыть о неустанном преследователе позади. Как фанатичный скандинав, он также чувствовал странное, дикое рвение сверхчеловеческих ожиданий, когда они летели.
Зверское прерывание вытеснило все странные чувства из сознания Фаллона.
Пулеметы застрекотали позади него, и поток трассирующих пуль прошили левое крыло его самолета. Мгновенное понимание, что Хейзинг настиг их, отразилось в мозге американского пилота.
Ни секунды не размышляя, он резко вывернул руль, чтобы направить самолет резко вокруг. Он поймал только проблеск самолета Хейзинга, пролетевшего вокруг него с неустанной стремительностью.
«Нацистский дьявол! — подумал он яростно. — Он бы последовал за нами даже к черту, чем увидеть, что мы сбегаем».
Хелверсон заревел с совершенной яростью. Но сознание Фаллона стало ледяным и ясным, когда он напряженно маневрировал в своем положении. Он знал, что это сражение приведет к смерти. Его перегруженный самолет не сможет скрыться от Хейзинга. Один или другой из них должен будет упасть.
Легкое судно нациста имело превосходящую маневренность. Но Фаллон надеялся, что офицер гестапо окажется слабым, как боевой пилот.
