Оглушительный рев одобрения приветствовал ее жестокое обещание. Когда он еще отражался, дочь Тора легко скользнула в седло своего черного жеребца. Остальные также торопливо оседлали своих коней.
Фаллон отчаянно воззвал к ней.
— Бринхилд, ты должна выслушать меня! Эта цель, которую вы начинаете — зло!
Тебя обманули, втянув в это ложью…
— Ты тот, кто прибегнул к уловке! — возразила она ему. — Теперь ты пойдешь с нами, чтобы увидеть плоды своего хитрого предательства.
Она поскакала с валькириями, Хейзингом и Тиалфи к фронту большого войска. Ее рука подняла факел в особом сигнале.
— Сонм богов, мы выступаем!
Трубачи немедленно затрубили в медные рожки длинным, волнующим звуком. Твердь дрогнула от шага тысяч ног. Сонм богов, состоящий из жестоких воинов, галопирующих колено у колена, стал продвигаться вниз, к долине.
Фаллон и Хелверсон, трясясь в седле как тюфяки, находились во главе кавалькады с их охранниками, позади валькирий. Фаллон ощущал горечь разочарования. И та же самая эмоция овладела норвежцем, которая засквозила в его хриплом голосе.
— Фаллон, ты понимаешь, что сказал проклятый немец? — прокричал Хелверсон сквозь рев стремительного движения ног. — В нашем собственном мире к настоящему времени наступил 1942 год! Нацисты завоевали всю Норвегию, кроме далекой северной дикой местности, и теперь они послали армию завоевать ее!
— И сонм богов Бринхилд едет на помощь нацистам сделать это, сокрушив длительное сопротивление норвежских партизан, — горько заключил Фаллон.
— Они не могут сделать этого, — возразил Хелверсон. — Дочь Тора никогда не будет использовать свои возможности против нас, норвежцев.
Но Фаллон не имел никакой надежды в запасе. Он проиграл игру Хейзингу. Немец, скачущий впереди, был на пути к высшему триумф. Этого не должно было случиться, чтобы нацисты проникли в тайну возможностей Бринхилд. Их ученые прибыли бы в эту скрытую долину, изучили бы космические силы, сосредоточенные здесь, и изготовили бы оружие сокрушительной силы.
И лейтенанты Гитлера нашли бы способ избавиться от Бринхилд, когда она удовлетворила бы их цели. Раздражала мысль, что ее открытая любовь к бою будет использоваться как инструмент против приведенных в боевую готовность демократических государств.
Они ехали внизу по темной долине, в прекрасной тишине за исключением пульсирующего грома тысяч ног. Напрягавшему нервы Фаллону это не показалось долгим, прежде, чем они приблизились к западному концу долины.
